– Куда он? – просил Джесс.

– Понятия не имею. Теперь тебе надо его найти, – ответил Вульф. – Однако я дам ему время уйти подальше. Это будет честно. – Он сверился со своей книгой. – Достань кодекс.

Джесс вытащил свой кодекс из кармана и держал его в руках, пока не увидел недовольный взгляд профессора, намекающий, что нужно открыть книгу.

– Прикоснись своим браслетом к странице, – сказал Вульф. – Обычно полагается это сделать сразу же, как только преступник оказался в оковах.

Джесс прикоснулся своим браслетом к бумаге, и на той тут же появилась карта… Карта улиц со всеми деталями и одной красной точкой. Джесс не знал, как это работает, однако предполагал, что технология похожа на ту, что лежала в основе действия кодекса: все отражалось в реальном времени, только вместо списка книг, доступных для копирования, сейчас на странице отражались предметы. И то, как их найти.

– Оковы показывают, где он находится, – догадался Джесс, – не так ли? – После активации оков и карты Джесс почувствовал себя слабее. Он уставился на карту, пытаясь сфокусироваться на движущейся точке, которая, очевидно, показывала бегущего капитана Санти, а потом Джесс ощутил укол боли в глазах. Он закрыл на миг глаза, и все прошло. Джесс снова открыл глаза и посмотрел на карту, на то самое место, где двигалась красная точка. И снова у него заболела голова.

– Именно. – Профессор Вульф внимательно за ним наблюдал. – Насколько все плохо? Насколько больно?

– Не сильно, – соврал Джесс. Он отвел глаза от карты, и головная боль прошла почти что мгновенно. – Больно, только когда я смотрю на карту. Это все?

– Нет. Я хочу, чтобы ты его отыскал, – сказал профессор Вульф. – И тебе лучше поторопиться. Санти бегает быстро.

Джесс набрал полные легкие затхлого серапеумского воздуха и отправился в коридор, а затем вышел под палящее александрийское солнце. Он рискнул и снова быстро глянул на карту. Красная точка находилась на расстоянии трех улиц от него и продолжала двигаться в сторону края страницы. Джесс не знал, что будет, когда она достигнет края – а вдруг исчезнет? Или карта изменится, чтобы можно было продолжить слежку? Джесс решил, что будет не очень разумно ждать, чтобы это выяснить, поэтому бросился бежать. На этот раз головная боль не прошла, как только он оторвал глаза от карты. В голове стучало, как будто за глазами у него был большой раскаленный камень. А потом его снова захлестнуло волной тошноты, однако впервые за долгое время Джесс почувствовал себя до странности уверенно.

В конце концов Джесс умел бегать. И умел отлично, так что он побежал по улицам горячего незнакомого города, шмыгая между каретами и изумленными, потными пешеходами, чувствуя себя почти что как дома. Его тело занималось знакомым делом, а пульсирующая в висках кровь и ветер, треплющий его волосы, напоминали, что точно так же, дома, он бегал и проверял, сможет ли перехитрить лондонских солдат и всех, кто попадется ему на пути.

Даже боль не могла затмить воодушевление от момента, хотя в голове гудело все сильнее каждый раз, когда Джесс косился на карту в своем кодексе. Карта менялась, понял он, двигалась вместе с ним. Красная точка, которая указывала на его убегающего пленника, уже была не так уж далеко, и, когда Джесс свернул за угол на одной из чистых александрийских улиц, он увидел огромную и пугающую Железную башню, возвышающуюся слева, обнесенную высоким забором с воротами и стражей. Беглец, однако, спешил не к башне – повернул направо, в сторону университета. Гигантская пирамида Александрийского серапеума с прямыми углами красовалась дальше, она казалась будто размытой на таком расстоянии, и Джесс замедлился всего на шаг или два, чтобы еще раз посмотреть на карту.

Похоже, Санти бежал именно к серапеуму.

К этому времени Джесс уже хорошо ориентировался на территории университета. Он ходил там каждый день на уроки к профессору Вульфу, а потом обратно, так что он знал и тропинку, по которой Санти бежал между зданиями. «Я могу срезать угол, – подумал Джесс. – Если не ошибаюсь. Если он и правда направляется к пирамиде».

Джесс посмотрел на карту и увидел, как двигается красная точка, просто чтобы убедиться еще раз. Головная боль внезапно усилилась, ослепив его темными пятнами перед глазами. Джесс отвел глаза от карты, но боль на этот раз не ослабла. Совсем.

Джесс захлопнул кодекс и спрятал в карман. Болела у него голова или нет, ему нужно было просто бежать – бежать как можно быстрее, как он бегал когда-то по Лондону, бежать в сторону пирамиды. Либо он с треском провалится, либо добьется успеха. Это было приятное чувство, забыть обо всем и просто позволить ногам нести его широкими шагами мимо магазинчиков и незнакомцев, по торговой улице с лавками с экзотическими шелками и специями, сквозь облако пара, валящего из чьей-то домовой трубы… А потом Джесс увидел, как впереди промелькнуло что-то черное, кто-то быстро бегущий.

Это был Санти. И Джесс знал, что Санти его тоже заметил. Правши обычно не глядели налево, когда пытались оторваться от погони. Они смотрели вперед, назад и направо, если, конечно, что-то не привлекало их внимание.

Джесс вот-вот его поймает.

И Джесс его поймал, подскочив к Санти с левого плеча и сбив все еще связанного по рукам мужчину с ног. Они покатились по тропинке между зданиями и оказались на каменистой земле в тени под деревом. Капитан Санти издал разочарованный вздох, который Джесс едва услышал, потому что с его ушами было что-то не так. И перед глазами у него по-прежнему плясали черные пятна, затмевая все вокруг, и ему становилось лишь хуже, тошнота подступала к горлу. Джесс не чувствовал ног, и бухающая, затмевающая все головная боль отнимала у него последние силы.

Джесс не слышал, как он упал, однако, когда черно-серый туман перед его глазами рассеялся, он увидел, будто мир, покачнувшись, склонился набок, а пойманный им Санти освободился и глядит на него сверху вниз, записывая какое-то сообщение в кодекс стилусом. Джесс зажмурил глаза. В ушах гудело, и он почувствовал что-то – может, чью-то руку на своем плече, однако боль он чувствовал куда сильнее.