— Ты собираешься надеть эту реликвию? — почти с ужасом спросила Лара. На нее крестик подействовал совершенно по-другому. Ей показалось, что от него веяло чуть ли не могильным холодом. — Тебе надо избавиться от этого старья. От него даже в комнате похолодало, — она зябко поежилась.
— Что ты! От него исходит удивительное тепло, наполняющее душу спокойствием и умиротворением.
— Странно. И давно он у тебя?
— С рождения. Только я его никогда не носила на шее.
— И не надо. Кто сейчас такое носит?! Выбросить пора.
— Не смей так говорить. Он дорог мне. Больше от мамы ничего не осталось.
Лариса, все еще поеживаясь, быстро вышла из комнаты. На нее этот простенький крестик буквально наводил панический ужас. Оказавшись одна, она трижды перекрестилась: — Господи, спаси и сохрани. — Произнося эти слова, она не смогла бы объяснить, от чего просит защиту, что так испугало ее.
Жанна, напротив, повеселела и решив, что ей не нужны никакие украшения, взяла сумочку. И уже собиралась уходить, как вдруг обеспокоилась поведением Лары, ее предложением избавиться от крестика. Она с благоговением переместила его в самый укромный уголочек шкатулки, бережно прикрыв дорогими украшениями.
Уже в двери, движимая какой-то неведомой силой, Жанна вернулась, достала шкатулку и, отыскав крестик, положила его в косметичку.
Беспокойство, охватившее ее, не было беспричинным. Лара твердо решила избавиться от пугающего ее предмета, предположив, что он может притягивать несчастья.
Как только машина Жанны отъехала, Лариса, не откладывая ни минуты, вошла в ее комнату. Там еще сохранилась враждебная для Лары аура. Испытывая панический страх, она открыла шкатулку. Крестика в ней не оказалось. Ларису окатило холодной волной ужаса перед чем-то неведомым и оттого более чудовищным.
Она буквально выскочила из комнаты Жанны. Неоднократно осенив себя крестным знамением, женщина немного успокоилась. Ей захотелось спать, что было совсем не характерно для ее неуемного характера. Лара никогда не спала днем. Но в этот день она не могла сопротивляться сонливости, поэтому уснула прямо в кресле, где и проспала более часа. Проснулась бодрая, ничем не обеспокоенная. Занялась обычными делами, словно ничего и не происходило. Похоже было, что она напрочь забыла о странных ощущениях, равно как и о существовании самого крестика.
Ассистентка Марка, встретившая Жанну, укоризненно посмотрела на нее:
— Вы опоздали на целых полчаса. Марк Евгеньевич очень недоволен, когда пациенты опаздывают.
Жанна только улыбнулась в ответ на замечание и уверенно открыла дверь кабинета. Марк, уже отчаявшийся увидеть ее, резко поднялся ей навстречу.
— Я думал, вы не придете, — он улыбался ей своей обворожительной улыбкой, никак не соответствующей предупреждению, недоброжелательно встретившей ее помощницы.
— Отчего же я могла не прийти. Прерывать лечение не хочется. После первого сеанса у меня чуть ли не крылья выросли за спиной. Так легко и хорошо я не чувствовала себя давно… — она помолчала: — со дня смерти моего мужа. Легкая тень, пробежавшая в ее мыслях, почти моментально исчезла. Жанна продолжала:
— Вы настоящий волшебник. Я опять хочу жить. Не просто влачить безрадостное существование, а жить полноценной жизнью.
— Рад за вас. Только вряд ли это результат единственного сеанса. Просто пришло время, и нужен был всего лишь маленький толчок, в качестве которого стал ваш искренний рассказ о себе. И не более того.
— Нет-нет, не разуверяйте меня. Это ваше влияние. Быть может, вы владеете особыми методами, незаметно освободившими меня от мрачного состояния, вызванного тяжестью утраты. Не знаю, в чем заключается сущность ваших методов, но, мне кажется, что я уже совершенно здорова.