И тут Марка осенило. Он где-то читал, что жертва происходила из обеспеченной семьи. Кройцы наверняка наняли немецкого адвоката, чтобы он составил исковое заявление и представлял их в суде. А может быть, даже частного следователя, который смог бы пролить свет на это дело. Марк понимал, что семья наверняка не сомневалась в виновности Реверди и была возмущена его освобождением.
Его задержание на месте нового преступления могло подтолкнуть их к действиям. Они попытаются вновь открыть камбоджийское дело. Да, тут, пожалуй, можно кое-что накопать. Марку следовало найти адвоката, занимавшегося делом Линды Кройц.
7
Марк пользовался разными способами получения информации, и нельзя сказать, что он отдавал предпочтение Интернету. Слишком обширно, слишком запутанно. Вообще, ничто не могло сравниться с телефонным звонком и непосредственными человеческими контактами. Он позвонил в посольство Германии — там работал знакомый пресс-атташе. Последний, даже не отключаясь, соединился по другой линии с приятелем, репортером журнала «Штерн», специализировавшимся на чрезвычайных происшествиях, который сам освещал дело Кройц. У того сохранились координаты Эрика Шрекера, адвоката семьи.
Спустя несколько минут Марк разговаривал с адвокатом. На своем самом лучшем английском он постарался объяснить, что его интересовало: ему хотелось бы выявить возможные связи между обвинением, выдвинутым в Джохор-Бахру, и подозрениями, возникшими в отношении дайвера в Камбодже. Шрекер сухо оборвал его:
— Сожалею, но я ничего не могу вам сообщить.
— Может быть, вы мне хотя бы скажете, собираетесь ли вы снова возбудить дело. Дает ли арест Реверди в Малайзии основания, чтобы подать на апелляцию в Камбодже?
— Суд уже состоялся. Дело было прекращено.
Тем не менее по его тону Марк понял, что у Шрекера и семейства Кройц имелись определенные планы.
— Вы связывались с представителями потерпевшей стороны в Малайзии?
— Пока что слишком рано говорить о чем бы то ни было.
— Но ведь в этих двух делах прослеживается определенное сходство, не правда ли?
— Послушайте! Мы с вами теряем время. Я ничего вам не скажу. Вы знаете, что адвокаты не разговаривают с журналистами, если только это не. может помочь им в ведении дела. Это дело требует лишь одного: максимальной деликатности. Я не возьму на себя никакого риска.
Марк откашлялся.
— Вы можете навести обо мне справки. Я — серьезный журналист.
— Дело не в этом.
— Обещаю, что дам вам прочитать статью до опубликования. Я…
Адвокат расхохотался, на несколько секунд его голос зазвучал совсем молодо.
— Если б вы знали, сколько статей мне обещали показать до публикации, а я их и близко не увидел!
Марк не стал настаивать: он не мог припомнить, чтобы хоть раз сдержал обещание такого рода. Он предпочел сделать упор на практическую сторону дела: