— А вот скажи командир: правда или нет, но люди говорят, будто Англия и Америка приказали Сталину хлеб с беларусов не брать?

— Да точно. Скажи. Я на кирмаше тоже слышал: польские начальники скоро приедут и проверят, чи правильно нам, беларусам начисляют хлебопоставки.[60]

Валович в изумлении слушал, до чего додумались политики сельского разлива.

— «Вот это у народа фантазия! Кто ж до такого додумался? А отвечать-то что…? Правду? Типа:

вы, мужики, первый год на свете живете? кто для Сталина поляки? кто такие для него Америка и Англия?

Нельзя! Мы в пропаганде упор делаем на новую войну. СССР и западные страны должны начать воевать. И только тогда наши усилия, наша партизанская деятельность позволят создать независимую Беларусь. Говорить о слабости Запада не в интересах Сопротивления…».

— Савось, ты что нас вызвал о политике поговорить и пьянку устроить? — Валович решил уклониться от щекотливой темы.

— Что вы, паважаны пан, что вы! Як можна занятых людей беспокоить по пустякам?

— Давай тогда говори о своих «непустяках».

Крестьяне переглянулись, выбирая кому начинать.

— Такое вот тут у нас дело. — Савось, самый нетерпеливый и взрывной. — Солтыса надо бы поменять!

— Меняйте. Мы здесь каким боком?

— Так ён усё робиць як начальства скажа. Таму яно яго не дасць замяниць. И зараз надзея тольки на вас!

— Вот это дела. Выбирали значит они, а убирать должны мы? Шаноуныя спадары, вы ня ахренели часом?

Здесь несколько дней назад милицию бандеровцы постреляли. Теперь предсельсовета грохнем. Да на следующий день в лесу под каждым кустом часовой-энкавэдэшник стоять будет! Думать иногда не пробовали?

— Да думали мы, много думали! Это же какой грех на душу брать! Но что-то делать надо! В «кулаки» грозит половину вёски записать. То что пьянствует с финиспекторами — Бог ему судья. А когда напьются они же к бабам приставать начинают. Вдовам прятаться приходится, за девок парни уже дважды дрались. Ну это ещё ничего. Он в район бумагу подготовил, где урожайность прописана как на лучших участках у всех, кто к нему с подношением не пришел! Умные люди в других местах напишут на сто-двести килограмм меньше, им почет и уважение, а этому денег давай! Где их брать-то? За корову-лошадь плати, за сад плати. Э-эх жизнь…

— Эта курвиска бабку Савотеиху в кулаки записал. А ей под семьдесят. Вместе с фининспектором последнюю корову вывели со двора…

— А за землю, вы за землю пану командиру скажите!!! — опять Савосю не терпиться.

— И с землёй же тоже бяда! Он из малоземельных и наймитов-батраков с имения пана Солошевича создал комиссию. Привез бумагу, где прописано, что в хозяйстве не должно быть больше пятнадцати гектаров. У нас сроду не было таких больших хозяйств. Так он в районе предложил уменьшить предельную норму до двенадцати гектаров и у пятерых хозяйств отрезать наделы! Из панской земли нарезали малоземельным — это хорошо. Но почему остальную землю в госфонд отбирают? Сучонок плешивый полслова в нашу защиту сказать не хочет!

И хозяин опрокинул в рот стопку. Скривился от резкого вкуса «бимбера» и зло захрустел соленым огурцом.