– Значит, у нас есть время разобраться, кто это к нам пожаловал, – Зим кивнул на приближающиеся грузовики. – Пока прячемся.

Подходящее место найти было нетрудно – корейцы скрылись в том самом заброшенном судне, которое послужило пристанищем их лодке. Ждать пришлось недолго – уже минут через десять грузовики подъехали совсем близко. И остановились – всего метров за пятьсот от корейцев. Видимо, именно здесь приехавшие на автомобилях люди планировали разбить лагерь.

– Посмотреть бы на них поближе, – задумчиво сказал Чан.

– Можно просто подойти, представиться местным.

– Русский только ты знаешь. Пойдешь сам?

Зим поморщился. Идти самому ему совершенно не хотелось. Но Чан был прав – местный житель не может русского языка не знать. Или, на крайний случай, казахского или узбекского.

– Тем более не стоит лишний раз светиться, – добавил Чан. – Здесь все-таки запретная зона. Если они ученые и пограничники их официально пропустили, то они могут им и стукнуть.

– И что? Этим пограничникам на все наплевать. По острову кто только не мотается.

– Все равно. Не стоит рисковать понапрасну. Лучше сделать иначе. Пак! Слушай приказ!

Боевик вскинулся, поднял глаза на командира.

– Сейчас разденешься и поплывешь вдоль берега к ним, – сказал Чан. – Постарайся подобраться как можно ближе. Здесь тростник, сумеешь спрятаться, тебя этому учили. Ты должен внимательно их рассмотреть. Очень хорошо, если сумеешь подслушать разговор. Все понял?

– Да, – обреченно кивнул Пак. Он прекрасно понимал, что ничем хорошим для него плавание без гидрокостюма в Аральском море, да еще у самого берега острова Возрождения, не кончится. Но обсуждать приказы в армии и спецвойсках Северной Кореи не принято. Это, собственно говоря, ни в одной армии не принято, но есть существенная разница – не выполнившего приказ российского военного отдадут под суд. А не выполнившего приказ военного КНДР убьют на месте. И хорошо еще, если просто убьют. Таковы совершенно официальные правила.

Вернулся Пак через сорок минут. Доклад его был краток – это ученые-экологи, они ставят лагерь, собираются какие-то исследования здесь проводить. Все трое азиатов – никакие не японцы.

– Уверен? – перебил его в этом месте Зим.

– Да, – кивнул боевик.

Европеец, возможно, и удивился бы, откуда у него такая уверенность – для белого человека все азиаты на одно лицо. Но сами жители Востока так не считают. И определить, китаец перед ним или японец, азиат может так же легко, как русский может отличить итальянца от шведа. А корейцы японцев знают и вовсе отлично. В тридцатые годы прошлого века японцы устроили в Корее страшный геноцид, уничтожили едва ли не треть населения. Жители Страны восходящего солнца считали корейцев расово неполноценными, «недочеловеками» – ну, может быть, это формулировалось и не такими словами, но суть от этого не меняется. Так что память о себе японцы оставили надолго. И отличить японца от другого азиата любой кореец может без труда.

Зим удовлетворенно кивнул. Его подозрения оправдывались. А на лице Чана было выражение легкой растерянности.

– Ладно, что могли узнали, – подвел итог Зим. – Пора уходить. И готовить живца для казахов.

Через минуту заброшенный корабль опустел.