Глава 4

Раны, что не заживут никогда

Удивительный разговор по душам. Невероятная искренность Марии повергла парня в шок. Он столько лет знал ее, но знал лишь как полезного человека, который штопал и лечил его тогда, когда Юрий сам уже справиться не мог. Каждый раз, когда она накладывала гипс или зашивала рваную рану на его голени, старик стоял рядом и пристально смотрел. Может он, действительно не хотел, чтобы о нем говорили? Боялся, что его очернят в глазах Айзека. Но сам Айзек ни на секунду не сомневался в своем наставнике. Да он был грубым и черствым, но это не мешало ему быть хорошим человеком, так как все, что он делал – было на благо парня. Возможно, он рассчитывал, что Айзек будет помогать ему в старости, а может, просто хотел поделиться знаниями, ведь исходя из истории Марии – он так и не успел. Кровати и шкафы в их скромном жилище, действительно, были сделаны Юрием, и лишь оттого, что Айзек ни с чем и никогда их не сравнивал, не понимал, насколько они были хорошими.

Хоть Айзек и был озадачен разговором, он отложил свои душевные терзания на долгую дорогу обратно. Ему еще предстояло добыть хоть что-то, чтобы содержание старика тут окупилось. Лекарства и обезболивающие в цене были на вес драгоценных металлов, а работа Марии ценилась и того дороже. Айзек чувствовал себя в долгу, и думая об этом, он представлял, каково было Юрию, когда тот приносил полуживого пацана в лазарет.

Удивительно, но каждый раз они появлялись тут под покровом темноты, и уходили до рассвета. Может в конспирации Юрия действительно, был подтекст, и он всеми возможными способами избегает контакта с соотечественниками, особенно с теми, что застали его там, в прошлой жизни. Вот и сейчас, под покровом темноты Айзек собрался покинуть это место, ведь чем быстрее он разделается с поручением, тем быстрее вернется назад и сможет отдохнуть, да и дорога до их охотничьих угодий проще преодолевается в дневное время.

Айзек дождался пробуждения Юрия, которого немного укачало от непривычного количества обезболивающих. Юрий был крайне недоволен, что парень провел тут так много времени совсем один, в окружении свободно гуляющих местных жителей. И, в первую очередь, начал расспрашивать об этом, но Айзек успокоил его, соврав, что проспал все это время, из-за того, что вымотался, волоча старика сюда.

Айзек плохо врал, ведь его мало кто этому учил. Старик все сразу понял, но оценил попытку парня научиться чему-то новому и соврал в ответ, сделав вид, что поверил, рассчитывая отыграться на Марии. Обсуждение сильно затянулось, вместе два охотника думали где быстро достать мяса с избытком. Валюта, которая была очень ценна, не валялась просто так в полях и лесах. Добывая по одной маленькой птичке, Айзек вряд ли бы собрал достаточно даже за пару дней. И хоть со сроками их не торопили, но действовать хотелось так, чтобы было как можно меньше возни. Айзек, конечно, уже знал, что хочет делать, и предложил свою безумную идею Юрию. Не так уж долго пришлось уговаривать старика. Он тоже понимал, что отплатить им придется. Оставалось только дополнить план.

– На верхней правой полке шкафа стоит сверток, с зубами морского гиганта. Заточи, сверни и помести в жир, которым мы мазали лица при вылазке на южные угодья. Главное, чтобы все хорошо замерзло, – как по методичке читал Юрий, надеясь, что парень сообразит, как работает данная ловушка. – И запомни, будь предельно осторожен! Прям максимум концентрации, иначе ни хрена не выйдет.

– Я понял, постараюсь управиться поскорее. Старик, ты главное – тут не скучай без меня.

Айзек повторял последовательность действий в своей голове. Одно за другим, иногда, сам того не замечая, помогал голове руками, выводя в воздухе жесты. Так он добрался до зала со скамейками, оделся, замотал лицо, робко окинул взглядом Марию, уставившуюся в какую-то научную книгу, и краем глаза высмотрел Юрия в перекрестье дверей холла и лечебного кабинета. Тот сразу же почувствовал на себе взгляд и поднял голову.

Перед ним стоял юноша, высокого роста, полностью укутанный во все черное, с ног до головы его одежда была перетянута кожаными ремнями с креплениями для различной экипировки, и как только он накинул свой длинный плащ с капюшоном, все тонкости его снаряжения пропали. Сейчас в его арсенале не было ничего примечательного, ведь шли они сюда не на вылазку, но его внешний вид все равно вызывал трепет.

Ясные, светло-серые глаза пристально наблюдали через прозрачный пластик маски. Это единственная часть тела, которую можно было в нем увидеть, но эти серые глаза, пронзающим взглядом заставили старика задуматься. Во-первых, о том, что он впервые увидел в пацане сильную фигуру. Во-вторых, что вырастил он не приемника или опору в будущем, а какого-то хищника, пусть даже и не сильно опытного, но хладнокровного и рассудительного. Мысль о том, что пора бы относиться к ребенку с должным уважением, зацепила гордость Юрия, и он попытался ее прогнать, но осознание того, что он впервые отправляет своего ученика так далеко одного, не давало ему покоя. Юрий впервые за, почти двадцать циклов, дал слабину.

– Эй, погоди! – кричал он из кабинета так громко, что даже собранная и спокойная Мария вздрогнула. – Снегоход тебе пригодиться, можешь его взять. На этот раз.

Айзек улыбнулся. Он был рад, что в кой то веке ему начали немного доверять. Но больше радости доставляло то, что теперь не придется скрывать следы использования столь редкой техники. Он открыл плотно забитую деревянную дверь, выволок сани и, вновь взвалив веревку на плечо, направился домой, к своей горе. Моментально миновав плотно стоящие домики и светящиеся теплицы, проводив лопасти ветряка взглядом, он вырвался за пределы Повала, в родные, бескрайние снежные поля.

Непередаваемое ощущение свободы и самостоятельности толкало парня вперед. Ему доверились. Возложили на него ответственность. Радость от этого заставляла Айзека, чуть ли не вприпрыжку, мчаться домой. А самое главное – никто не будет недовольно жужжать над ухом. Собрать все свое добро нужно было до рассвета, и времени оставалось мало, небо начинало желтеть по левую руку от парня.

Солнце кинуло первые лучи на простирающееся до горизонта поле, Айзек оставил сани у подножья горы, а сам по узкой тропинке поднялся вверх. Поднимаясь, он разглядывал след, оставленный санями, и думал, что в этот раз он был как-то неаккуратен. Не надо было так кантовать старика. На обратном пути надо быть нежнее.

Поднявшись к площадке, он по привычке набрал горсть поленьев, сложенных аккуратно у входа и пройдя через две плотных деревянных двери, зашел внутрь. Солнце еще не попадало внутрь, и Айзек соединил провод, включающий освещение. Привыкшей к жару печи рукой он открыл топку и кинул на красные угли три полена. Воздух, что залетал через открытую дверцу в печь, раззадорил шаявшие внутри угольки, и через пару минут поленья вспыхнули, осветив комнату рыжим светом. Шерсть на шкурах весело блестела и принимала тепло света в себя.

Там, где и сказал Юрий, парень нашел зубы огромного морского зверя. Гибкие и длинные как спицы для вязания они были слегка плоскими, и совсем неострыми. Но они были невероятно упругими и свернув их в плотную спираль, Айзек сразу понял, что за интересную штуку придумал старик. Хитрости Юрию было не занимать, но эта идея была не его, она пришла от его народа. Когда-то давным-давно он лишь услышал это, но попробовать так и не успел, не было ни острой нужды в мясе, ни в адреналине. Приключение, что принял на себя парень, таило много опасности, о которой он, естественно, догадывался.

Зуб был заточен с обеих сторон так остро, что мог проткнуть кожу на ладони, стоило только сильнее надавить. Жир странных хрюкающих зверей Юрий аккуратно собирал в большой пластиковой канистре, обрезанной сверху, ведь эта странная скользкая масса спасала кожу от обморожения, давая слой, пусть и не человеческого, но все-таки жира. Свернув несколько зубов, он залепил их стуженым жиром и обмотал бинтом, чтобы те держали форму, после чего кинул на мороз. За несколько подходов у него были готовы шесть желтых шариков, размером не больше кулака. Вонь, исходившая от этой ловушки, уменьшилась, стоило ей замерзнуть на улице, но руки продолжали противно пахнуть.

– Блядь, надо было сначала вещи собрать! Все шмотки щас этим провоняют, – раздраженно говорил Айзек, вытирая руки о тряпку, лежавшую у разделочного стола, красную и твердую, от засохшей на ней крови. – Старик с меня шкуру спустит, как вернется.