– Ты ей мать, – ответил Улбах. – Сейчас мать. Начнет зреть, самца может учуять, тогда к весне на Ашити нападет.

В этом был смысл. Танияр уделил девочке внимание почти сразу. Он взял ее на руки и нес от места, куда рырха привела меня, потом вез на Тэйле, и она потянулась к каану. С Бойлом было иначе. Юглус забрал его у меня ближе к нашей стоянке, и хоть и вез, но на подворье появлялся не каждый день, а мой муж тут жил и возился с Торн чаще, чем с остальными. Мальчиками занималась я.

– Ашити с ними бывает чаще, – обратившись к кийраму, возразил моим мыслям Танияр.

– Ты сильный, Ашити тебя слушается, – ответил Улбах. – Для нее, – он указал на Торн, – твоя жена тоже детеныш. Она должна ощутить силу матери и ее защиту.

– И что же нам делать? – спросила я, глядя с жалостью на Торн.

Улбах не ответил. Он встал на ноги и вдруг грубо схватил малышку за шкирку. Поднял на уровень глаз и встряхнул.

– Дурной рырх, – гаркнул вожак. – Совсем глупый!

– Ул… – начал Танияр, но кийрам рявкнул:

– Молчи, беловолосый! – И снова встряхнул взвизгнувшую Торн.

– Да что же ты делаешь! – вскочив с места, возмущенно воскликнула я.

– Я обижаю вашего рырха, – осклабился Улбах.

Танияр перестал обращать на него внимание. Он взял стакан с буртаном, отхлебнул и произнес:

– Спой, Эчиль.

Вожак опустил рырху на землю, завалил на спину и дернул за лапу. Уже поняв смысл происходящего, я сурово свела брови и стремительно направилась к мучителю маленьких рырхов. Мейтт, дремавший у моих ног, подскочил и поспешил следом, засеменил за ним и Бойл. Они остановились за мной, не вылезая вперед, но и не прячась, кажется, уверенные в том, что рядом со мной безопасно.

– Хватит издеваться над моим детенышем, – сердито сказала я и оттолкнула кийрама.

Толкнула слабо, но он отшатнулся так, будто его откинул в сторону Танияр, а не я. Даже прикрылся руками, сделав вид, что боится. Похоже, у кийрамов актерский талант был хорошо развит, у всех поголовно. Уперев руки в бока, я велела:

– Не смей приближаться к моим рырхам, кийрам!

Торн, наконец обретя свободу, поспешила к каану. Она ткнулась ему в ноги, запищала, но он остался равнодушен к жалобам и страданиям своей любимицы, даже головы не опустил. Напротив, поднялся на ноги и, обойдя детеныша, подошел к Улбаху, а я присела перед страдающей рырхой и погладила ее.

– Бедная моя девочка, – проворковала я. – Обидели, испугали. – А после подняла на руки и вернулась на свое место.

Мейтт и Бойл, оценив, насколько мы сильнее какого-то там вожака, задержались и еще некоторое время сверлили Улбаха пристальными взглядами. Затем Мейтт зарычал и, посчитав, что хорошо запугал кийрама, вернулся ко мне. Бойл, наблюдавший за сценой возмездия, тоже высказался – рявкнул – и пришел к нам. Семья воссоединилась. Только наш большой самец так и остался в стороне. И когда вернулся, даже на меня не смотрел.