– Поешьте с дороги, – прервал его каан. – Коли гость в доме, то его прежде обласкать нужно, а после уж о делах говорить. Отдохните, а мы вас порадуем. Сыграй, Ихсэн.

Моя подруга послушно взялась за калдарын, но пока, кроме музыки, ничего не нарушало тишины. Посланцы все-таки принялись за еду, и только один из них, поколебавшись, взял в руки шамкаль. Попробовав ей пользоваться, как я указала, мужчина, носивший имя Турче, что-то хмыкнул себе под нос и уже не откладывал полезную палочку. Остальные предпочли есть как привыкли, но это уже было их личным делом.

– У тебя в доме рырхи, Танияр, – первым нарушил молчание тот, кого каан назвал Икчином. – Разве место рырху в поселении?

– Это детеныши Ашити, – ответил мой муж. – Рырха перед смертью отдала ей своих детей, теперь моя жена заботится о них.

– Рырха не приручить, – сказал Юхус. – Они сожрут кого-нибудь, а твоя жена будет в ответе, раз принесла их в Иртэген.

– Рырхов не надо приручать, – заговорил Улбах. – Надо жить по их законам, тогда станут слушать.

Взгляды четырех послов сошлись на вожаке, Туор и Юхус нахмурились, но сдержались. Икчин никак своего неудовольствия не показал, а Турче, насытившись, и вовсе развернулся к Ихсэн, которая продолжала играть на калдарыне. А когда Эчиль разлила буртан по стаканам, взял его и негромко заговорил с кааншей. Я прислушалась, однако Турче просто спрашивал, как живется жене Архама. И если быть откровенной, этот тагайни начинал мне нравится. Он был моложе остальных и казался скорее дополнением, чем поддержкой посольству.

– Что происходит в вашем тагане? – спросил каан, нарушив вновь воцарившееся молчание. – Здоров ли Елган?

Туор перевел взгляд на Танияра, чуть склонил голову и ответил:

– Наш каан здоров и полон сил. Однако он опечален твоим промедлением. Ты обещал вернуться, а всё не едешь.

– Пока забот много. Не могу оставить таган, – с улыбкой ответил мой муж. – Но скажи Елгану, что я ему по-прежнему друг. Нам, как верным детям нашего Отца, ругаться нельзя.

– Друг – хорошо, – покивал посол и прищурился: – Только зять-то ближе будет. Для зятя сделать больше можно. Заждалась уж тебя Саулык. – Каан поджал губы, но уже через мгновение вновь выглядел благожелательным, пока скрыв свои настоящие чувства. – Гляди, уведут у тебя жену…

– Я верю своей жене, – прервал его Танияр. – Моя Ашити чиста сердцем, как воды Куншале. Никому не под силу нарушить ее покой, а если найдется охотник, он об этом пожалеет.

– Я говорю не об Ашити, – ответил Туор. – Если не поспешишь к Саулык, она уедет в дом Камана. Налык уже приходил к Елгану…

Эчиль вскинула голову и прислушивалась к разговору, раз он зашел о ее родных. Однако, как и я, не спешила вмешаться, просто следила за течением беседы.

– Каман – хороший жених, – неспешно кивнул каан. – Саулык будет с ним счастлива.

– Но Елган не спешит согласиться, – продолжил Туор, будто и не услышал прямого намека на отказ Танияра от дочери его каана. – Он помнит, что ты просил отдать тебе Саулык в жены, как приезжал за ней и обещал вернуться. Ты нравишься каану, и Елган говорит, что рад породниться с тобой. И хоть ты не спешишь исполнить обещания, но он готов не таить обиды, если ты сделаешь, что хотел.

– А что я хотел, Туор? – полюбопытствовал наш каан.

– Жениться, – ответил посол.

– Жениться хотел, – кивнул Танияр. – И женился. Моя жена перед тобой. Елгану я обещал вернуться, но не говорил, что вернусь за его дочерью.