А потом и вовсе кто-то крикнул:

– Милости Отца, каан, никак гостей ведешь?

– И тебе Его милости, – ответил Танияр. – Друзей веду.

– А чего кааншу несешь? – спросил другой иртэгенец. – Здорова ль наша Ашити?

– Здорова, – ответила я. – Милости Белого Духа тебе.

– И тебе, каанша, – склонил голову мужчина и тут же вновь обратился к Танияру: – А чего несешь жену, каан?

– Чтоб поговорить было о чем, – усмехнулся мой муж. – Не взял бы жену на руки, тебе спросить было бы не о чем.

– А-а, – протянул иртэгенец. – А я думал, может, случилось чего.

– Ничего не случилось, всё хорошо, – ответил ему Танияр и закончил расспросы кратким: – Потом говорить станем.

После этого вопросов уже не было, слова каана означали одно – он будет говорить с людьми. И вот за что я безмерно уважала любимых детей Белого Духа, так это за то, что умели ждать. Теперь, когда они знали, что их соберут на поляне и Танияр будет держать речь, уже никому не придет в голову громко возмущаться и спорить, пока не выслушают всё, что им хотят сказать. И тогда начнут задавать вопросы, но до той поры каждый займется своим делом, не терзая себя домыслами и надуманными пересудами.

Так что до подворья мы дошли хоть и под прицелом любопытных взглядов, но уже никто не кричал и не искал ответов на вопросы, полнившие головы. А на подворье нас встречали наши женщины. Выстелив дорогу от ворот до двери дома вытканными узором половиками, они склонили головы перед кааном и его гостями – им этот жест не возбранялся, а после Эчиль завела приветственную песню. И я, как хозяйка, повела гостей осматривать дом, а заодно знакомила их с нашими законами гостеприимства.

Наблюдать за кийрамами было интересно. Они впервые оказались в доме тагайни, да еще и не в простом доме, а на большом подворье. Впрочем, им бы и в сарае было на что посмотреть, потому что устройство было иным во всем, хоть и имело общую основу – стены и крышу. Хотя даже крыши у наших домов были иными, а потому вожаку и его людям было на что посмотреть.

И они смотрели, трогали, принюхивались, а что-то даже попробовали на зуб. Я не мешала: желание гостя – закон. Кийрамы качали головами, усмехались, иногда с пренебрежением, и говорили:

– Что только не выдумают тагайни?

Однако я не ощущала обиды, потому что видела – это показное. Наши гости не могли уронить своего достоинства, вдруг начав нахваливать то, что их заинтересовало или просто им понравилось. Как так? Они почитали тагайни дикарями, изнеженными и слабыми, и вдруг признают, что у соседей есть занимательные вещицы, которые могут прийтись по душе и подопечным Хайнудара? Нет, невозможно! Не так быстро. Сначала нужно было выдержать характер, а уж потом…

И я оказалась права. Поначалу скупо и как одолжение, а после и более уверенно кийрамы признавали некоторое удобство нашего быта, пользу каких-то вещей и вкусную еду, но это было позже. А пока они продолжали держать лицо и с интересом исследовали место, куда и не думали однажды попасть, тем более как желанные гости и друзья.

Закончив осмотр дома и пристроек, куда можно было войти, не покидая жилища, мы наконец вновь вышли на улицу. И первое, что услышали, так это грозное:

– Р-р-р, – коим удостоил Мейтт самого Улбаха.

– Рырх?! – изумился вожак. – Это же детеныш рырха!

Присев на корточки, я потрепала своего любимца и защитника, а после улыбнулась: