– Здесь столько разной живности, что в её присутствии не было нужды. Кошки, голуби, крысы… Этого даже много.

– И где она сейчас?

– В больнице, – пожала плечами Лада. – Я переместила её за барьеры и привела в чувство, а потом девочка позвонила кому-то, и её забрали. Не нужно было приходить сюда, Ирина. Без своей магии ты не сможешь сопротивляться чарам. Внутрь тебе путь заказан, потому что там сейчас очень сложно поддерживать равновесие, а за наружную защиту ты не выйдешь из-за морока, который Злата только что на тебя повесила. Я же просила не возвращаться, почему ты не послушалась?

– По кочану, – не слишком вежливо проворчала я, мысленно ругая себя последними словами за глупость.

Вынула из кармана телефон и, бросая на тётку недоверчивые взгляды, позвонила на Наташкин номер.

– Алло! – отозвался на другом конце связи бодрый голос Алевтины Павловны. – Ирочка, у тебя всё в порядке? Я до тебя дозвониться не могла…

– Я телефон потеряла, а симку только сегодня восстановила, – снова ложь, но не объяснять же ей, где я пропадала почти две недели. – Тёть Аль, что с Наташкой? Почему вы с её телефона отвечаете?

– Ох… Да не помнит она ничего после того дня, как вы ко мне приезжали. Простыла, исхудала, но это поправимо. Спит она сейчас. Как же так получилось, что она с тобой уехала, а потом…

– Алло! Алло! Да что со связью-то? Алло, меня слышно? Тёть Аль, я вам позже перезвоню, тут сеть пропадает.

Я мысленно обругала себя за такое откровенное враньё, завершила вызов, выключила телефон и сердито уставилась на бессмертную чародейку.

– Это вы ей память стёрли?

– А и не было у неё воспоминаний никаких, – отозвалась Лада. – Её сознание застыло на том моменте, когда она тебя проведать пришла, а сегодня сызнова заработало. Я только то забрала, что она обо мне помнила. Не нужно ей это.

– Как у вас всё просто, – разозлилась я. – Кто вообще дал вам право в чужие судьбы вмешиваться? Мысли читать, память стирать, свою волю навязывать… Вот уж правда – дай человеку каплю власти, и он по головам пойдёт, чтобы ещё выше залезть.

Вот вроде бы до сих пор я от этой своей родственницы никакого зла не видела, а всё равно бесила она меня неимоверно. Хотелось наговорить ей гадостей, но что-то подсказывало, что лучше искать в прародительнице союзника, а не врага – сама-то я теперь точно не выберусь из этой западни, если ей верить. Если верить…

Следующие часа три я потратила на безрезультатные попытки выйти из старого дома, орала в окна «Помогите!» и швыряла на улицу обломки досок, куски штукатурки и прочие снаряды. При этом хлам благополучно вылетал наружу, а я, в какую бы дыру ни сунулась, возвращалась назад под проваленную в нескольких местах крышу.

– Выпустите меня! – потребовала у Лады, с грустью наблюдавшей за моими стараниями. – Я же вам тут дисбаланс создаю. Вывалитесь все в Явь и будете заново свой мир по кусочкам отстраивать!

– Баланс важен внутри, глупышка, – лёгкая улыбка коснулась тонких губ. – То, что находится между барьерами, на него не влияет. А выпустить я тебя не могу. Не хочу с дочкой отношения портить, она и так уже на меня злится. Найди лучше себе уголок потеплее, не то заболеешь, как твоя подружка, а мне потом нянчись с тобой, силы трать. Схожу насчёт ужина для тебя побеспокоюсь, чтоб не слушать ночью, как живот твой голодные рулады выводит.

Наколдовала на обшарпанной стене дверь и ушла, пригрозив мне напоследок пальцем. Дурдом. Как же я могла так опарафиниться-то? На Наташкин номер не звонила, потому что не хотела на кого-нибудь из этой шайки-лейки нарваться, ну а родителям-то её почему не звякнула перед тем, как в пасть к ведьмам лезть? Или той же Алевтине Павловне, например. Вот уж и правда – одиночество разрушает нормальное представление о действительности. Если я сиротинушка никому не нужная, то и все вокруг такие же, ага. Пф-ф-ф… И что делать-то теперь?

Уселась на первое, что показалось более-менее устойчивым, и принялась думать. То, что Наташку отпустили – это замечательно. Все насущные проблемы решены, а на себе я заблаговременно крест поставила, так что можно вообще не дёргаться. Забиться в какой-нибудь угол, как советуют, и сидеть там тихонечко, не отсвечивая, чтобы не злить никого. Но чем так мои воспоминания Злату-то насмешили? И что в них такого, что меня только по этой причине помиловали?

– Мяу! – напомнила о своём присутствии чёрная кошка и потёрлась о мои ноги.