– Магия привела, – соврала я с самым честным выражением лица.

– Серьёзно? – чёрная бровь недоверчиво изогнулась, а в зелёных глазах засветился недобрый огонёк. – Ты меня за кого принимаешь, девочка? Думаешь, я не чувствую, что ты сделала? Вопрос только в том, как тебе это удалось, и кто тебя сюда привёл.

Ну да, этого и следовало ожидать. А на что я рассчитывала? Что это древнее чудовище не разглядит произошедших со мной изменений? Наивно. И глупо. Но на поставленные вопросы нужно было что-то ответить, и я почему-то сочла, что лучшим оружием в борьбе с бессовестными лгуньями будет правда – очередное сиюминутное решение, способное завершить мой жизненный путь в одно мгновение.

– Я отдала свой дар Нави, потому что ты обманом заставила меня дать клятву отречения. А забрал его у меня и подсказал, куда ты перепрятала свой мирок, демон, которого раньше звали Михаилом. Вы, кажется, были знакомы раньше. Лет эдак… семьсот назад.

Ух, как её перекосило! Мой инстинкт самосохранения тоже ошалел и начал жалобно скрестись мне в затылок, а кошка вздрогнула, спрыгнула с моих рук и, задрав хвост, скрылась за ближайшей горой хлама.

– Наташку отдай, – вконец обнаглела я, прекрасно при этом понимая, что могущественная чародейка запросто может испепелить меня на месте одним коротким взглядом.

– Наташку, значит? – зло сощурилась Злата. – И ты пришла сюда только за этим?

– Ну ты же можешь мои мысли читать. Мой дар тебе больше не помеха. Давай, залезь мне в голову и поколупайся там. Да, я пришла освободить свою подругу от твоего коварства, и это единственная причина. Обмен предлагаю – я вместо неё.

«Если она сейчас меня прямо здесь прикончит, то я хотя бы попыталась», – мелькнула в голове невесёлая мысль, после которой я добросовестно принялась вспоминать недавнюю постельную сцену, положившую конец моему бессмертию. Специально – чтобы ведьма могла увидеть, что я не лгу про Михаила.

Она увидела.

Если честно, то я думала, что после такого зрелища Злата рассвирепеет – она же несколько столетий на этого самца охотится. Ждала сцену ревности, собственную мгновенную кончину или ещё что-нибудь в том же духе, но чародейка только удивлённо приподняла брови, а потом расхохоталась. Неприятно так…

– Ну какая же ты всё-таки глупая, – выдавила она из себя наконец-то, вытирая выступившие на глазах слёзы. – И он не лучше. Решено – ты остаёшься. Такие воспоминания точно будут не лишними.

И исчезла.

– А Наташка? – растерянно уточнила я у полуразвалившейся стены, возле которой только что стояла чародейка.

– Её здесь нет, – ответил мне странно знакомый женский голос.

Я покрутила головой, но не увидела никого, кроме пары жирных крыс и кошки, вальяжно растянувшейся на облезлом подоконнике.

– Лада? – уточнила неуверенно, обращаясь к животному, и подпрыгнула на месте, услышав за спиной короткий смешок.

Миловидная женщина лет пятидесяти тепло улыбалась мне, но её карие глаза при этом оставались грустными. Строгие брюки, длинная бежевая ветровка поверх пушистого свитера, жиденькая гулька каштановых волос на макушке – ничем не примечательная, среднестатистическая жительница нашего городка, невесть зачем забравшаяся в эти кошмарные развалины.

– Я ещё утром отпустила твою подругу, – сообщила она мне и вздохнула.

– Отпустили? – недоверчиво переспросила я.