Небольшой обоз из четырёх повозок — двух крытых и двух обычных — не спеша продвигался по лесной дороге. Телеги порой лениво перекатывались с кочки на кочку, однако их оси стойко держали удары ещё не перестроенного силами солдат дорожного полотна. Близился вечер и солнце, одаривая землю последними на сегодня лучиками тепла, стремительно скрывалось за кронами елей и сосен.

По обеим сторонам узкой дороги, параллельно телегам, двигался десяток гвардейцев в угольно-чëрных мундирах. Бойцы настороженно глядели по сторонам, ни на мгновение не позволяя себе расслабиться, вглядываясь в каждый куст, за каждое дерево. Наконец, когда за очередным поворотом извилистой дороги показалась небольшая поляна, сержант гвардейского десятка поднял руку. Обоз нехотя остановился, а лошади недовольно зафыркали. Командир охранения ещё раз провёл настороженным взглядом по всем кустам, до которых мог дотянуться его взгляд.

— Встаём на привал. — Громко скомандовал он, не найдя повода для беспокойства. Гвардейцы стали спешно оборудовать полевой лагерь. Из двух повозок без крыши стали неуклюже высыпаться ехавшие до того в них люди в длинных, до пола, серых накидках, сшитых из такого же сукна, из которого были сделаны гвардейские и солдатские мундиры. Всего десять человек, в охранение которых и был поставлен целый гвардейский десяток. В основном это были молодые ребята едва ли старше восемнадцати лет. Однако в их числе был и один пожилой мужчина, накидка которого немного отличалась от одежды молодых.

Очень скоро четыре повозки были выставлены на поляне стеной, направленной к лесу. За ней гвардейцы быстро и без суеты поставили палатки, выставили по периметру трëх постовых, развели костёр и принялись готовить в большом котле ароматную похлёбку из овощей и вяленого мяса. За активной лагерной работой, которая заняла у мужчин в серых накидках значительно больше времени, чем у гвардейцев, время пролетело незаметно и вскоре из источников света остался лишь костёр и луна, порой скрывающаяся за мирно плывущими по звёздному небу облаками.

У главного костра после позднего ужина осталось не так много людей. В их числе оказался и сержант гвардейцев, и пожилой мужчина в серой накидке.

— И чего ты, господин сержант, так беспокоишься? — Начал разговор старик. — Постовых ставишь, всегда в седле да при оружии… Тут же ж недавно батальон прошёл, чай лихого люда то и не осталось.

— Так требует устав. — Коротко буркнул он, пожав плечами. — Да к тому же мы уже не в Новгородских землях, а почти под Псковом.

— А разве князь тамошний не присягнул нашему? — Почесав затылок, спросил пожилой мужчина.

— Не совсем. — Уклончиво ответил более осведомлённый сержант. — Они что-то вроде союза заключили. Открыли границы, стали общие законы писать, армию вместе строить супротив свеев да Москвы. А вот на кой лекарям в Псков ехать, я в толк никак не возьму.

— Мы ж тебе, господин, уж сколько объяснялись. — Беззлобно проворчал старик. — В Пскове, да во многих других городах, по весне чума пришла. Люди мрут как мухи, особливо в больших селениях.

— Странно, — Хмыкнул гвардеец. — А что ж в Новгороде чумы этой нет? Небось Господь хранит землю нашу.

— Господь то, может, и хранит. — Не стал спорить лекарь. — Однако ж князь наш для того тоже много сделал. И школу лекарскую открыл, и сам столько про болезни разные ведает. Вот я бы никогда не подумал, что ежели руки да еду мыть, то от живота почитай никогда мучиться не будешь!

— Во как! — Искренне удивился хмурый вояка. — А у нас это и в уставе прописано! Дескать, на привале всегда чистоту чинить, да еду только чистую да мытую потреблять.

— Вот и нас княже учил, как чумным людям помогать, да болезнь эту предотвращать.

— Чуму-то? — Искренне удивился гвардеец. — Да как же её лечить то⁈

— Ну, лечить то мы её не можем. — Признался старый лекарь. — Однако как не дать сей заразе распространяться нам княже всё ж таки поведал.

— И что же, — С подозрением протянул сержант. — Вам для того целая телега кошек надобна? — Он кивнул в сторону одной из крытых телег, из которой частенько доносилось недовольное мяуканье.

— Кошки жрут крыс, — Пожал плечами старик. — А крысы носят блох. А ежели блоха сначала больного чумой укусит, а затем здорового, то второго и заразит.

— Во дела… — До того хмурый сержант слушал с искренним интересом, даже приоткрыв рот. Собравшиеся вокруг костра гвардейцы также удивлённо качали головами и с упоением впитывали новые, удивительные знания.

— Это всем ученикам лекарской школы я ещё в первый день рассказываю. — Отмахнулся старый травник. — Но, конечно, без княжеских знаний да книг печатных обучать пришлось бы только травам разным да корешкам.