— В таком случае извини, — сказал он. — Больше не буду пытаться говорить за тебя. Обещаю.

Временами он казался почти нормальным, и это приводило ее в ужас куда больше всего остального. Как будто бы они тихо и мирно беседуют в милом обычном доме, а не в этой обители ужасов.

Кейт посмотрела на его руки. Пальцы длинные, даже изящные. Руки архитектора? Врача? Художника? Только не работяги.

— Так что вы задумали на мой счет? — Кейт решила применить лобовую тактику. — Зачем я здесь? Что значит эта комната, одежда? Мои вещи?

Его тон по-прежнему оставался ласковым и спокойным. Он действительно вознамерился ее соблазнить.

— Дело в том, что я хочу влюбиться, побыть какое-то время в состоянии влюбленности. Я жажду истинно романтического увлечения. Хочу испытать нечто необычное в жизни. Истинную близость с любимым человеком. Я ведь такой же, как все остальные. Только в отличие от других не мечтаю, а действую.

— Разве вы ничего не чувствуете? — спросила она. Ей пришлось разыграть участие. Она знала, что социопаты не способны на эмоции, по крайней мере, ей так всегда казалось.

Он пожал плечами. Она снова догадалась, что он улыбается, смеется над ней.

— Временами меня переполняют чувства. Мне даже кажется, что я чересчур чувствителен. Хочешь я расскажу тебе, как ты прекрасна?

— В данной ситуации мне бы этого не хотелось.

Он игриво хохотнул и снова передернул плечами.

— О’кей. На том и порешим. Никаких любовных ворковании. Во всяком случае, пока. Но имей в виду, что я могу быть романтичным. Мне так даже больше нравится.

Она не была готова к его стремительной атаке, не ожидала такого проворства. Электрошоковый пистолет, вдруг появившийся в его руке, уперся ей под ребра. Кейт узнала характерный треск разряда и ощутила запах озона. Ее резко отбросило назад, и она с силой стукнулась головой о стену. Удар сотряс весь дом — или где там ее держали.

— Боже мой, нет, — тихо простонала Кейт. Он навалился на нее. Руками, ногами, всем весом своего тела подмял под себя. Сейчас он ее убьет. О Боже, она не хочет умирать, не хочет, чтобы жизнь прервалась так бессмысленно, нелепо, трагически.

Волна гнева и бурной ярости захлестнула ее. Отчаянным усилием ей удалось высвободить одну ногу, но руками она была не в силах даже пошевелить. Вся грудь горела. Она чувствовала, как он рвет на ней блузку и больно мнет грудь гнусными лапами. Он возбудился. Она ощущала, как он трется об нее животом.

— Нет, умоляю, нет, — простонала она. Голос прозвучал как будто издалека.

Он мял ее груди обеими руками. Во рту у нее появился привкус крови, и тоненькая теплая струйка побежала по подбородку. Кейт заплакала. Она судорожно кашляла, ей было трудно дышать.

— Я пытался быть галантным, — сквозь крепко стиснутые зубы прошипел он.

Внезапно он остановился. Поднялся, расстегнул «молнию» на джинсах и спустил их ниже колен. Даже не удосужился снять.

Кейт посмотрела на него. Член был большой. Крепкий и натянутый как струна, он слегка подрагивал в такт пульсирующей крови в набухших венах. Он сел на нее верхом и принялся гладить членом ее тело, медленно проводя по груди, шее, губам и глазам.