Я обняла друга и повисла на его шее.

– Представляешь, тот проклятийник, который делал проклятье для Ксавьера, умер…

– Это плохо? – удивился друг.

– Да, – я отчего-то шмыгнула носом, – он хорошим был. И химера у него милая. Просто взялся не за тот заказ и сделал кому-то сигналку. А Ксавьер в нее влез и случайно подцепил проклятье, представляешь?

– Представляю… И почему он умер?

– Ксавьер жив! – возмутилась такому предположению. – Я сама с него проклятье сняла, высшего порядка, между прочим!

– Да я не про лорда. Проклятийник как умер? – Майк в ответ на шмыганья погладил меня по спине.

– Убили, – совсем расклеилась я, – он клятву о неразглашении дал, Ксавьер сказал, что через нее и убили, когда Пауль пытался мне подробности рассказать.

Теперь текло у меня не только из носа, но и из глаз, щедро орошая мужское плечо. На удивление крепкое, кстати говоря. Я даже пощупала это самое плечо. Майк, как ни странно, не возражал.

– И много он тебе рассказал? – серьезно спросил друг, перехватывая мою руку, безвольно соскальзывающую с его плеча на грудь и ниже. – Дорогуша, не шали.

– Почти ничего, – я снова обняла Майка. А волосы у него все такие же мягкие, к тому же длинные… – Но Ксавьер сказал, что этого хватило, и там, – я указала пальцем куда-то в неопределенный верх, – почувствовали и убили. А теперь и Ксавьеру плохо, потому что я, наверное, не до конца проклятье сняла, – от этого глаза мои снова увлажнились.

– Понятно…

Экипаж, громыхая колесами по мостовой, подъехал к дому. Майк помог мне в него забраться, точнее погрузиться, поскольку была я явно “в дрова” и сама это понимала. А еще зачем-то залез следом.

– Улица Миэля, дом сорок, – назвал адрес моего дома-клиники друг, садясь ко мне на обтянутую кожей скамью.

– А ты куда? – вяло удивилась я.

– Провожу тебя. А то что-то страшно стало одну отпускать.

Плечо Майка оказалось подходящим не только для слез, но и для сна, так что я устроилась поудобнее, друг же обнял меня, чтобы не упала, если резко затормозим.

– Что же ты у меня такая непутевая? – тихо спросил Майки, когда я уже засыпала.

Отвечать не стала: спать хотелось сильнее, чем спорить.