Глава 3

Разомлевшая кошка разлеглась на широкой лавке под окном, изредка поводя свесившимся хвостом. Тепло ей. Летний день в самом разгаре. С реки доносятся детские крики, смех - уроки закончены, и теперь самое время искупаться, поваляться на песке, прогретом ласковыми лучами солнца. Слышны и радостные возгласы играющих в волейбол ребят постарше. Солнце щедро изливается на Приангарье, но жары нет - виной тому прохладный ветерок с Ангары. Шла последняя декада августа, комары да мошка исчезли, а потому можно было смело открывать в светёлке окна. Оттого она казалась ещё более светлой и просторной.

- Смотри, Аннушка, Павел Лукич-то сызнова идёт, - проговорила миловидная женщина, выглянув в открытое окошко из-за шёлковых штор. - И чего он?

- А то не ясно, сестрица? - улыбнулась Анна, покачивая на руках спящего ребёнка.

Старшая сестра вспыхнула и отошла от окна, младшая же проводила её озорным взглядом. Мария, вдова почившего государя, мальчика родила в Тобольске, в начале июля прошлого года. Роды были тяжёлыми, и Мария изрядно намучилась, прежде чем стала счастливой матерью. Ранее ради того, чтобы не тревожить находившуюся на сносях женщину, отплытие парохода задержали на две драгоценные недели. Она сильно ослабла, но на пароходе были медики - ученики Дарьи Поповских, тут же взявшие молодую маму под свою опеку. Тогда же перед ангарцами возникла непредвиденная проблема - сёстры наотрез отказались подниматься на борт "Вихря", разведшего пары и готового отчаливать от тобольской пристани. Решение нашлось быстро. Капитан парохода Онфим Холмогоров смекнул освятить судно. Для этого из стоявшей неподалёку Софийской соборной церкви, где недавно крестили ребёнка, наречённого Владимиром, пригласили батюшку. Священник согласился провести обряд освящения за щедрое пожертвование церкви. Грауль, неодобрительно покачав головой, скупо отсчитал несколько золотых монет. Лишь после обряда Милославские взошли на корабль. Шведы же, в том числе и Аксель Оксеншерна, такого неприятия не выказали, хотя было видно, что путешествие на самодвижущемся судне для них стало серьёзным испытанием. Кстати, в Тобольске пришлось здорово расширять факторию под склады. Если сотрудничество со Строгановыми продолжится, то именно в Тобольск будут приходить их обозы с платиной, кристаллами кварца и другими необходимыми ангарцам товарами.

"Вихрь" в конце октября причалил у второго Ачинского острога, возведённого на Чулыме, вместо прежнего на Белом Июсе, сожженного енисейскими кыргызами. Воевода Яков Тухачевский, из смоленских дворян, с радушием принял гостей, накормил и растопил для них баню. Оставив судно с частью команды на зимовку в Ачинске, ангарцы и их спутники погрузились в крытые повозки, направившись к Ижульскому острогу. Преодолев около полусотни километров, обоз, сопровождаемый конными стрельцами, достиг берега Енисея, где стояло укрепление воеводы Ивана Вербицкого, происходившего из сынов боярских. Оба острога - и Ачинский, и Ижульский - прежде частенько подвергались нападениям кыргызов. Однако ангарцы и вооружённые ими казаки и стрельцы всякий раз с успехом и великим для нападавших уроном отбивали эти атаки. После побед под стенами острогов следовали карательные рейды в становища неприятеля, которые всегда бывали разоряемы. Оба острога и дорога между ними представляли собой последний отрезок Сибирского тракта, который вёл с Руси к царству Сокола. Поэтому защита их была первостепенна и для ангарцев, и для царских воевод. Врагу спуску не давали. Тем кыргызам, кто не желал замиряться, пришлось в итоге откочёвывать к югу, к джунгарам.

После долгой дороги Грауль и его спутники в конце ноября прошлого года ступили, наконец, на ангарскую землю. Со дня прибытия в сибирскую державу прошло уже десять месяцев, Милославские жили в Ангарском кремле, занимая левую часть недавно выстроенного терема. Павел Грауль, опекун Владимира, к московским беженкам заходил теперь частенько, пользуясь их расположением. Поначалу жалея сестёр, в пути долгом прикипел он душою к младшей из них. Вот и захаживал теперь часто, играл с маленьким Владимиром, пил чай да поглядывал на Марию. Та, без сомнения, понимала что к чему, но память об убиенном муже была ещё жива. Конечно, не по любви выходила она замуж, но брак был освящён церковью. Однако постепенно Анна и Мария привыкали к ангарской жизни, к непривычным местным обычаям, благо Андрей, приставленный Морозовым охранять сестёр, пытался нарушить уклад их жизни, ограниченный теремом и кремлёвской часовней. Всё чаще Милославские выбирались на прогулки по Ангарску. И всё чаще Грауль сопровождал их.

Попавшие в Сибирь шведы, члены семьи бывшего канцлера, также жили в кремле, в отдельном двухэтажном доме. Аксель и его жена Анна, дочь Катарина и внучка Барбара занимали первый этаж. Часть дома занимал и Йохан Аксельссон с супругой - болезненной и тихой Анной Стуре, детей у них не было. Остальные помещения занимала прислуга. Младший сын бывшего канцлера двадцатичетырёхлетний Эрик и две дюжины охранников - молодых парней, набранных на службу в родовых землях семьи Оксеншерна, жили в казарме, причём сам Эрик и его ребята прошли половину из двенадцатинедельного курса молодого ангарского бойца-пехотинца. C помощью сержантов-инструкторов ими уже были заучены основные команды и военные термины, проведено знакомство с оружием и амуницией. Два шведских отделения, наряду с остальными, начали участвовать и в традиционных для подготовки бойцов Ангарии соревнованиях. Отделения на первом этапе обучения постоянно соревнуются между собой и на тренировках, и на маршах, и на строевых смотрах. Потом начинается более плотное изучение оружия, а вскоре на стрельбищах проходит и огневая подготовка. Далее, к восьмой неделе обучения настаёт время заключительной вводной части - тренировочного лагеря под Иркутском или Удинском, где проходят рейды на местности, ориентирование и выживание в тайге и финал - полуторасуточный марш-бросок в полной экипировке. Это задание основывается на взаимовыручке и общекомандном духе бойцов. Прошедшие его зачислялись в состав определённого полка - Сунгарийского, Селенгинского, Уссурийского, остальные же пополняли гарнизоны поселений, охранных команд при рудниках или направлялись на переобучение для работы на благо державы.

Самого Акселя только недавно освободили от частых бесед с властной верхушкой первоангарцев. Вёл переговоры и активно участвовал в обсуждении важнейших вопросов заместитель и правая рука воеводы Матусевича - Лазарь Паскевич, который, как и Оксеншерна, в совершенстве владел латынью. Он же ранее всю душу вытряс из иезуитов Гонсалу ди Соуза и Иоганна фон Рихтера, пленённых солдатами Сунгарийского полка в разгромленном маньчжурском лагере. Поначалу служители ордена, мешая китайские и латинские слова, просили отпустить их, бедных христиан, проповедовавших слово Христа среди народов, не знающих истинной Церкви. Но Лазарь тогда же объяснил им, что выполняемые ими функции военных советников автоматически делают их военнопленными. Иезуиты поведали многое из того, что интересовало Матусевича. Они и не стали делать тайны из своей основной миссии - проникая в Китайское царство, братья ордена старательно и прилежно изучали язык и обычаи китайцев, чтобы впоследствии приспособить христианский обряд к местным культам, не потеряв смысла обряда. Это делалось для того, чтобы убедить китайцев в христианских корнях их языческих верований. Так, например, брат-иезуит ле Конт рассказал китайцам, что Конфуций, это "Вдохновлённый богом мудрец" и с успехом использовал цитаты этого весьма уважаемого в Китае человека для поддержания основ христианства. Кроме того, братья ордена использовали в храмах традиционные для китайцев дощечки с надписью "Поклоняйтесь небу!". Иезуиты получали достойное внимание, их считали просветителями древней идеи. Обмануть китайцев, а теперь и маньчжур, гораздо легче, чем пытаться долго и, по всей видимости, непродуктивно разубеждать азиатов в их религиозных заблуждениях. Вот в Японии до определённого момента иезуитов сопровождал успех - более миллиона японцев из южных княжеств были обращены в христианство. Видя, что местные сунгарийцы также носят крестики, Гонсалу ли Соуза, как старший брат, поблагодарил властителя северных земель за просвещение туземцев словом Христовым. Кроме того, Гонсалу заявил, что среди китайцев велико число христиан и оно растёт день ото дня.

- Вы считаете этих людей христианами только потому, что они удовлетворяются смешением их религии и христианских обрядов? - усмехался Паскевич, но иезуиты будто не замечали этого.

- Неужели вы думаете, что стали для китайцев своими, обрядившись в платья мандаринов и научившись их языку? - продолжал спрашивать Лазарь, да всё без толку. Иезуиты были истово уверены в своей правоте и верной стратегии, выбранной для достижения нужного результата в будущем. Естественно, что отпускать братьев Матусевич не собирался, содержа их в Сунгарийске, под присмотром казаков, которые "латынцев" не жаловали и не позволяли им ничего лишнего.

Соколов остался доволен информацией, полученной от Оксеншерны. Разумеется, что-то Аксель утаил, о чём-то частенько недоговаривал, но что делать? Не пытать же старого человека? Зато многое ангарцы узнали о ситуации в Европе, скандинавских проблемах, шведско-польских и шведско-русских делах, отношениях Речи Посполитой с Русью и многое другое. Ход переговоров подробно записывал Владимир Кабаржицкий, выполнявший функции архивариуса Сибирской Руси. Вместе с профессорами Радеком и Сергиенко он систематизировал учебные пособия, словари и справочную литературу, составляемую для потомков. Таким образом проверялась информация, полученная Граулем и от московских осведомителей. В итоге Оксеншерна дал своё согласие на помощь в составлении проекта мирного договора с империей Цин и в заключении мира с учётом вероятного присутствия иезуитов на стороне маньчжур. Аксель заверил, что эта публика ему хорошо известна и не должна будет доставить каких-либо неприятностей, после чего проговорил:

- Бесконечно рад, господин Вячеслав, что нахожусь у вас в гостях, но... - на Соколова смотрел усталый пожилой человек, в чьих глазах светились ум и достоинство. - Но я хотел бы умереть на Родине.

Вячеслав заверил Акселя, что после заключения мира он сможет покинуть Сибирь, если таковое желание у него возникнет. Оксеншерна остался удовлетворён этим ответом. После обеда Соколов пригласил своего гостя прокатиться по Ангаре на паровом катере, который недавно был доставлен из Железногорска и спущен на воду после внутренней отделки, произведённой в столице. Оставалось только установить на нём вооружение и защитную надстройку. Этот катер, как и пять его собратьев, строящихся сейчас в одном из цехов комбината, предназначался для отправки на Сунгари, чтобы выполнять патрульные функции на реке и её притоках. Аксель остался в полном восторге от катера и просил назавтра повторить прогулку.

А Соколов, после того как проводил шведа в его дом, пригласил к себе Лазаря Паскевича. С ним необходимо было серьёзно поговорить. Павел Грауль, вернувшись из Европы, настоятельно советовал Вячеславу сменить Белова на Эзеле более жёстким человеком.

- Белов немного устал, ему пора вернуться, иначе нам это выйдет боком, - говорил Павел.

Предложение Соколова самому возглавить балтийское воеводство Грауль отверг, настояв на продолжении работы в Москве и осуществлении координации между факториями. Но он предложил кандидатуру Паскевича, несмотря на некоторые расхождения во взглядах с помощником Матусевича в прошлом. Соколов решил поговорить с самим Паскевичем.

Когда Лазарь вошёл в кабинет, Соколов поднялся из-за рабочего стола, обменявшись с гостем крепким рукопожатием, после чего пригласил его сесть в кресло у окна, а сам сел напротив. На Вячеслава смотрел уверенный в себе, крепко сбитый мужчина с умным, мужественным лицом.