Она эти дни лежала дома. Я единственный мог днём за ней ухаживать. Менял компрессы, кастрюлями варил морс, таблетки по часам. С вечера и до утра с ней была Наташа. Я уходил в ночь на службу, а утром к ней.

Эти три дня она мне не простила. Что видел её в таком состоянии, что слышал признания, что собирал разметавшиеся по подушке волосы в косу. До самого отъезда, почти месяц, так и сторонилась меня. Глупая скромная девчонка.

— Как звать девушку? — спросил доктор у меня.

— Ира, — растерялся я.

— Замечательное Имя. Но мне не знакомиться, а карту заполнить. Диктуйте.

Я назвал полное имя Романовой, дату рождения, номер паспорта, группу крови, адрес, реакцию на лекарства и аллергии.

Пояснил, что работает логопедом, находится в отпуске.

Не беременна.

Мама всё больше и больше хмурила брови.

Да уж. Придётся как-то объяснять, откуда я так хорошо знаю медкарту Ирины Викторовны Романовой.

Подписал напоследок лист о том, что даю согласие на госпитализацию. Как кто? Бывший муж?

Не успел я открыть рот, как Ира тяжело вздохнула.

— Слава Богу! Девочка моя! — ахнула мама, и сразу с её лица исчезла тревога.

Ира озиралась по сторонам, не понимая, где она и что все мы здесь делаем.

В больницу она ехать категорически отказалась, подтвердила все данные, которые я продиктовал, метнула в меня молнией — и, видимо, вспоминая, что с ней произошло, сказала, что это усталость и нервы.

Фельдшер увел Иру в спальню, доктор и мама быстро обменялись рекомендациями, и скорая уехала.

Собрал осколки разбитого стекла и запер ванную на ключ.

Надо Серёге позвонить, рассказать о случившемся и заказать новое окно.

Мама ушла к Ирине, а отец зашёл с улицы и сел на кухне.

— Видимо, ночевать тут будем. Ставь кофе, раз коньяк не удалось выпить, — устало вздохнул отец.