– Да, у нас есть копии земельных сделок на Гавайских островах, – любезно улыбнулся ему работник архива. – Конечно, если они совершены не позже чем за шесть месяцев до сегодняшнего дня. Такой срок необходим для регистрации и архивирования документов. – Он пристально посмотрел на худого жилистого посетителя. – Будьте добры, назовите фамилию покупателя.

– Константин, – ответил Хаас. – Фирма «Константин и К°»

– Импортеры? Одну минуту, пожалуйста.

Сквозь пыльное окно Хаас смотрел на бухту и множество далеких больших и малых судов, однако ничего не видел. Воображение рисовало иную картину: песчаный пляж и лодку… нет, две качающиеся на океанских волнах лодки. В одной спокойно сидел Драгомилов, а в другой не без труда поместились Старкингтон, Хановер и Луковиль. Все они оставались неподвижными, в то время как сам Хаас лихорадочно искал какое-нибудь указание на западню, вычислял убедительное объяснение той цели, с которой Драгомилов заманил их в океан.

Архивариус вернулся.

– Пожалуйста, сэр. В тысяча девятьсот шестом году, то есть пять лет назад, фирма «Константин и К°» купила участок земли с офисным зданием на Кинг-стрит. Если интересуетесь подробностями, то найдете их здесь.

Хаас покачал головой.

– Нет. Мне необходимо найти другую земельную сделку, более новое приобретение на Восточном побережье… – Он снова задумался, и внезапно картина прояснилась, пришло необходимое решение. Эту операцию Драгомилов планировал с самого начала погони. Хаас выпрямился и уверенно добавил: – Земля была куплена десять-одиннадцать месяцев назад.

Служащий снова исчез в архиве, а когда вернулся, Хаас увидел у него в руках другую папку и не смог сдержать победной улыбки.

– Думаю, сэр, вы ищете именно это, однако сделка совершена не фирмой, а лично Сергиусом Константином, и представляет собой маленький островок к востоку от главного острова Оаху.

Хаас быстро прочитал подробное описание торговой операции. Безошибочная память сохранила точное изображение Восточного побережья и сейчас услужливо представила нужный сегмент карты. Поблагодарив любезного сотрудника, он вышел на улицу и на ходу начал перебирать в уме существующие варианты.

Сомнений не осталось: ловушка готовилась на протяжении многих месяцев, а сейчас вступила в активную фазу. Поначалу жертвы не были определены: их назначила сама судьба. Необходимо срочно отправить Старкингтону телеграмму и предупредить об опасности.

По дороге к отелю Хаас сочинил текст и представил лежавший в чемодане, под рубашками и бельем, шифровальный код. Вместе с ключом от номера администратор вручил ему небольшой конверт. По пути к лестнице Хаас его вскрыл, быстро пробежал глазами телеграмму и остановился в неподвижности. Сообщение отличалось безысходной лаконичностью:

«Хаас, с сожалением извещаю, что Старкингтон, Хановер и Луковиль погибли в результате несчастного случая во время путешествия по океану на плохо оснащенной лодке. Уверен, что вам важно об этом узнать. Холл».

С минуту Хаас не двигался. Пальцы сжимали листок бумаги, а сознание пыталось воспринять катастрофу. Слишком поздно! Предупреждать больше некого, да и времени остается совсем мало. Нужно успеть на ближайший корабль. «Эмберли» отходит на закате, а контора судоходной компании совсем рядом, в нескольких кварталах от отеля.

Он бросился к выходу, выбежал на улицу и, лавируя в предвечерней толпе, поспешил за билетом. Бедный Старкингтон! Как он его любил! Хановер – вежливый мягкий ученый, глубоко переживавший несправедливости мира! А Луковиль больше никогда не станет капризничать по поводу еды!

Контора судоходной компании располагалась на противоположной стороне улицы. Забыв обо всем на свете, Хаас выскочил на мостовую и не заметил несущуюся прямо на него тяжелую пивную повозку. На тротуаре кто-то тревожно вскрикнул, возница с проклятием натянул поводья, но ничего не смог сделать. Испуганная внезапным появлением маленького щуплого человека пара серых лошадей закусила удила и бешено понесла. Хаас упал под летящие копыта, ощутил невыносимую боль в груди и подумал, что умирает вдали от растущих вдоль белого пляжа пальм, так и не выполнив задания.

По общему соглашению было решено провести остаток судьбоносного года на крошечном острове. Здесь Драгомилов, Груня и Холл вели естественную, простую, заданную природой жизнь: сами готовили, носили воду и добывали в море пищу – точно так же, как веками это делали местные жители. Удивительно, но первобытное существование даже отдаленно не напоминало суматоху Гонолулу и радовало новизной и спокойствием. И все же каждый из троих островитян понимал, что искусственное бегство от проблем не может продолжаться долго.

Несмотря на мучительные воспоминания о жестокой гибели Старкингтона, Хановера и Луковиля, Холл не мог не чувствовать, как настойчиво растет в душе симпатия к Драгомилову. Живые впечатления постепенно стирались и скрывались в укромных уголках сознания, чтобы лишь изредка возникать подобно сцене из давным-давно прочитанной книги или сюжету когда-то увиденной в далекой скромной галерее картины.

Драгомилов никогда не увиливал от своей доли рутинной работы по хозяйству и не пытался использовать возраст и положение в качестве повода для руководства, а тем более диктата. Он с неизменной готовностью помогал ловить, чистить и жарить рыбу, а постоянная невозмутимость и благожелательность будущего тестя заставляла Холла сомневаться, действительно ли он собственными глазами видел роковой прилив и убийственный водоворот. И все же чем ближе подступал конец судьбоносного года, тем заметнее замыкался в себе отец Груни. За столом постоянно молчал и как будто о чем-то думал, а работу старался выбирать такую, с которой мог справиться в одиночку. С каждым днем все больше времени проводил на пляже, глядя через пролив на остров Оаху и как будто чего-то ожидая.