Одни из мальчишек запутался в ногах и не смог прыгнуть так, как ему было сказано. Он упал и, кажется, подвернул ногу. Проверяющие ругались страшными словами, и мне хотелось зажать руками уши, вот только приказ был стоять, вытянув руки вдоль тела.
«Нас же не убьют, если мы не прыгнем?»
Мы не верили, что так может быть. Хотели не верить.
Все, что мы могли сделать, когда свистнули шпицрутены и эхом разлетелся по комнате крик боли, это прижаться плечами друг к другу и закрыть глаза. Чужая боль ощущалась почти как своя. Чужая боль предупреждала не совершать ошибок. Кровь на каменном полу была самым лучшим стимулом. Я не помнила, как прыгала или как оказалась в числе тех, кто выполнил все задания. Внутри все дрожало и корчилось от ужаса…
— Мефрау Ванделир! — я очнулась, унюхав отвратительный запах. Неужели та самая так популярная в этом сезоне лавандовая соль?
— Мефрау Ванделир, вы нас слышите? Эльке побежала за доктором!..
Небесная дева, ученицы! Я же их напугала! Хотя я и сама себя напугала. Нужно было открыть глаза и прекратить панику вокруг меня.
— Все хорошо, со мной все хорошо, — пробормотала я, с трудом выговаривая слова. Девушки тут же загомонили еще сильнее, отчего у меня в голове гулко зазвенело.
Неприятная ситуация. Так не вовремя. Вердомме! Вот, честно говоря, я уже устала пугаться, особенно прошлого. А оно как назло находит меня и через годы.
— Вам нужно отдохнуть, ваша светлость, — сказала мне прибежавшая на зов ученицы школьный доктор. — Столько переживаний, не мудрено лишиться чувств!..
Глава двадцать восьмая
Я лишилась чувств, м-да, что ж, не самое приятное ощущение. Хорошо, что ученицы не дали мне расшибиться о пол, а потом подсунули под нос отвратительные лавандовые соли. В первый раз такое со мной. И было бы от чего! Из-за собственных же воспоминаний! Неужели я настолько разнежилась, так привыкла к безопасности и теплоте, что картины из детства теперь могли довести меня до обморока? Жалкое зрелище.
С одной стороны, это ужасно, а с другой, это был знак, что я забывала. Постепенно, поддавшись любви одного замечательного мужчины, я забывала все плохое.
Впрочем, отдыхать долго я не собиралась. Раз выдалось свободное время — а мои заместители и состав учителей уверяли меня, что справятся со всем и сами, без моего присутствия — нужно было потратить это время с умом.
— Направляемся во дворец, — скомандовала я подскочившему на водительском сидении Октафу. Он зевнул и попытался мне возразить.
— Я слышал, вам стало плохо, ваша светлость…
Я закатила глаза, показывая, как отношусь к его возражениям. Удивительно, правда, как страж успел обо всем узнать, может, кого-то еще обязали за мной приглядывать и на работе?
— Это всего лишь поездка, так что ничего тяжелого и утомительного я не делаю, ведь так?
— Все верно, — вздохнул Октаф, вышел из кабины водителя и теперь открывал мне дверцу зелфора. — Прошу, ваша светлость.
Я расслышала в его голосе значительную долю смирения. Несмотря на не особо веселую ситуацию, все же были пострадавшие и кроме Гейса, и преступники не собирались останавливаться, я ощутила неуместное веселье.