Когда на нем осталась только тоненькая полосочка, то мужское достоинство, скрывающееся под ней, вызвало вздох восторга у большинства женщин.

В зале стало тихо.

Приятельницы переглянулись. Они приготовились к самому постыдному созерцанию мужских прелестей. Обеим стало не по себе. Эмоции, захлестнувшие их, были слишком уж греховны. С мыслями, будоражащими их воображение, следовало отправляться прямиком в ад.

— Может, пойдем отсюда, — шепнула Светлана.

— Сиди уж, не позорься, — хотя самой тоже хотелось уйти.

Но ничего остросюжетного, чего они ожидали, не произошло. Стриптизер под взрыв аплодисментов уже уходил со сцены. Загремела музыка.

Приятельницы недоумевали: ни тебе истеричных выкриков обезумевших от восторга женщин, ни срывания мужских плавок, ни шелеста бумажных купюр. Все тихо и пристойно.

Почти одновременно у подруг вырвался вздох облегчения. Они решили, что для их нервной системы впечатлений было предостаточно, и направились к выходу. Здесь они чуть было не лишились чувств, заметив промелькнувшее лицо Эммы Борисовны.

— Ты видела? — Светлана схватила приятельницу за локоть.

— Оп-паньки! — воскликнула Клавдия. — Во дает. Смотри, как шпарит!

Женщины весело рассмеялись. Но не стали шокировать предводительницу. Пусть думает, что они ее не заметили.

Промелькнувшая спина предводительницы отвлекла их от шокирующего представления. Обсуждать вечер не хотелось. Да и что было обсуждать. Красивый мужчина и не более того. На пляже летом можно увидеть не хуже. Притом — совершенно бесплатно.

— А чизкейк мне понравился, — вспомнила Света.

— Еще бы! Тем более, что не пришлось платить за него! — они опять весело рассмеялись.

Расставаясь на лестничной площадке, Клавдия сказала:

— Ну вот, удовлетворили свое детское любопытство.

— Да уж, — вяло откликнулась Светлана и откровенно зевнула.

Виктор Петрович в этот вечер оказался самым порядочным. Он купил себе бутылку пива, включил телевизор и преспокойно дремал под шум футбольного матча.