— Ну теперь верю, чувак. Ты выиграл спор, — нагло глядя на несчастную девчонку, громко сказал он.
Клаве наконец удалось натянуть одеяло до подбородка.
Артем, уже застегивал ремень на джинсах.
А ей хотелось одного — провалиться сквозь землю. До ее сознания постепенно доходил весь ужас происходящего. Никакого отца дома не было.
Она зарыдала. Успокаивать ее никто не стал. Они оба вышли из комнаты, весело смеясь. На ходу Артем бросил:
— Одевайся, коза! Провожать не буду.
И все.
Клавка непослушными пальцами застегивала пуговицы на школьном платьице, искала под сбившимся одеялом трусишки.
В висках стучало, лицо горело.
Как бежала через парк, — не помнила.
Мать, не поднимая головы от тетрадок, бросила:
— Что-то ты сегодня засиделась у Таньки.
Клава прошмыгнула в свою комнату, радуясь, что мать не оглянулась на нее. Худенькие плечики сотрясались от беззвучных рыданий, заглушаемых подушкой, в которую она вцепилась зубами, чтобы не закричать в голос…
И без того не особенно общительная, Клавка совсем замкнулась в себе. По-прежнему получала хорошие отметки, чтобы не огорчать мать, по-прежнему читала втихушку любовные романы.
Но уже не ждала рыцаря на белом коне…
Артема ненавидела всей душой, но была благодарна ему и Кольке за молчание, не догадываясь, что они сами до смерти боялись огласки — приближались выпускные экзамены.
Замуж Клавка вышла лет в тридцать. Мать уговорила. Вскоре развелась, узнав, что муж ей изменяет. Мужчин ненавидела всеми фибрами своей души.
Второй раз замуж не хотелось. Как-то не заладилось у нее с сильными мира сего. Хотя по-прежнему обожала почитать перед сном завораживающие любовные истории.
Казалось, она так и застыла в подростковом возрасте, когда прекрасное чувство любви еще ждет ее где-то далеко впереди.
А часики-то давно убежали за ту черту, где романтическим переживаниям уже не осталось места.