— Это как раз нам подходит. От нас выступает Света, — Эмма вопросительно посмотрела на соседку, яркий румянец на щеках которой выразительно говорил о ее волнении.

Клавдия опять презрительно хмыкнула и только повела плечиком. Светлана посмотрела на нее с вызовом, говорящим: «Не всегда же тебе лидировать!»

Пока женщины выясняли отношения, Петрович, насладившись кулинарными шедеврами и легкими напитками, опять погрузился в мечты об Экстрим-коктейле, обозначенном в меню загадочными латинскими буквами — Extrime-coctails.

Он даже стоимость этого огнедышащего вулкана подсмотрел в меню. И мысленно подсчитывал свои возможности, одновременно сомневаясь в том, как к этому отнесется Эмма Борисовна.

— Придется умаслить женщин ликерчиком или еще каким-нибудь лакомством, — решил он.

Забыть яркое впечатление от приготовления невероятного коктейля не удавалось, поэтому решение было принято окончательно и бесповоротно:

— Чуть позже я все-таки рискну…

Петрович не был эгоистом. Пока женщины выбирали репертуар для Светланы, он выяснил стоимость не только чудо-коктейля для себя. Но прикинул, хватит ли у него денег, чтобы заказать для дам Мохито.

Уж очень понравился ему напиток, фото которого и состав он рассмотрел в меню. Почему-то он был уверен, что дамы не откажутся от коктейля, в который кроме белого рома и содовой добавляют мяту, лайм и кубики льда.

Он так размечтался, что даже не заметил, как очередь выступать с микрофоном подошла к их столику. Каково же было его удивление, когда ведущий подошел к ним и предложил микрофон Светлане, шепнув, что она может петь с места, если ей это будет удобно.

Но она, взяв микрофон, гордо направилась к небольшой сцене. Затем, кивнув звукорежиссеру, смело осмотрела зал и запела. Песню она, конечно, выбрала, не аховую, но исполняла ее просто великолепно. Если закрыть глаза и слушать жалобные слова «Плачу, снова, слышишь, о тебе, любимый, плачу…» то можно было подумать, что в зале пела сама Буланова.

Клавдия, Эмма и даже Петрович были ошарашены вокальными способностями и артистичностью исполнения. А соседка пела так свободно и прочувствованно, что зал сначала притих, а потом буквально взорвался шквалом аплодисментов этой хрупкой и очаровательной, хоть и далеко не молодой исполнительнице.

А Света, сделав реверанс, уже спешила к своим друзьям, раздавая направо и налево улыбки. И даже ручкой всем сделала. А своим сказала в ответ на их удивление:

— А то! Я всегда петь любила. И в клубе по молодости выступала, — она сделала глубокий вздох и короткий выдох. Волнение все же давало себя знать. Она уже почти успокоилась, когда к их компании подошел высокий немолодой мужчина. Он, не отрываясь, смотрел на Свету и сдержанно произнес:

— Я поражен Вашим пением до глубины души. Позвольте пригласить Вас на танец, когда закончатся выступления вокалистов, — в ожидании ответа он слегка наклонил голову.

Светлана, у которой дух перехватило и голос куда-то пропал, только кивнула в ответ, вся зардевшись, как маков цвет.

Незнакомец не спешил уходить, чем все больше смущал соседей.

— Так я не прощаюсь. Меня зовут Владимир. Могу ли я узнать Ваше имя?

После возникшей на секунду паузы за нее ответила Эмма Борисовна:

— Это наша Светлана. Переволновалась во время выступления. Надо дать ей отдохнуть, извините.