Мирон чуть ли не пламя изрыгал от ярости, а во мне затрепетали все крылья развратниц по мере того, как до меня дошло, что он рычит.

— Ты хочешь сказать, что у тебя полгода не было никого?

— Разумеется, нет! — рявкает на меня бешеный пес, отправляя мою душу в рай.

Поставив меня около двери домика, Мирон одной рукой открывал замок, а второй прижимал меня к себе, как ценный приз. Если он думал, что я убегу, то сильно ошибался.

Планирую расставить все точки с Мироном, прежде чем прыгать к нему в постель, но у нас с ним опять нестыковки в расписании. Не выпуская меня из лапы, Койот протиснулся в дверь и, молча обхватив мой затылок, дернул к себе.

Тоска по его поцелуям усилила эффект прикосновения жестких губ, мгновенно разрываясь в голове ярким взрывом. Словно обработанные на компьютере спецэффекты он обрушился на меня, его вкус и запах электрическими импульсами пронзает каждую клетку. Дурманом опьяняет голову только от ощущения себя в его сильных руках, в жарких объятьях, с которыми не сравнится ни одно место в мире.

— Бля, еле дождался тебя, — хрипит Мирон, задирая подол моего платья.

Еле дождался? А встретить в аэропорту не захотел? Даже мои друзья не поленились встретить меня, а с ними я не виделась всего два месяца. Уж Рону точно не составило бы труда узнать, когда я прилетаю. Почему-то до этого момента меня не беспокоило то, что меня встретил папа, а не Мирон, но сейчас это вдруг показалось обидным.

— Ты лжешь! — разозлила меня мысль, что он все время обманывает, чертов хамелеон! — У тебя за пять месяцев не было пары выходных? Не прикасайся ко мне больше никогда, потаскун! Ненавижу!

Я не хочу снова обжечься, не выяснив на берегу, к чему приведет этот секс по случаю! От обиды, ревности и злости я даже не понимала, что молочу его кулаками по твердым мышцам груди, плечам, пытаясь сдвинуть этот монолитный монумент.

— Заткнись, Лена! Просто нахрен замолчи! — переливаются лихорадочным блеском глаза Мирона, в которых чертова бездна.

В этот момент я явно слышала, как трещит его черная рубашка, не выдерживая раздувающихся мышц оборотня. А сейчас это точно он. Всклоченные волосы и частое тяжелое дыхание добавляют его облику еще больше агрессивности, отчего в моей крови начинает бурлить адреналин, закипая вместе с носящимся по венам возбуждением.

Всего один поцелуй, и в моих трусах уже потоп! Агрессивный натиск и воспламеняющий взгляд, и я рядом с ним превращаюсь в похотливую кошку!

Я успела только скинуть ботильоны под прожигающим взглядом Койота. Пока он решительно шагал ко мне, демонстративно расстегивая ремень своих брюк, чтобы я не сомневалась, что он не отступит от своего обещания трахаться без остановки. Толкает меня к стене и, хватая за волосы, выворачивает мою голову, вновь овладевая моим ртом. Я хочу вытолкнуть его настырный язык, но он сплетается с моим, путая сознание и снова делая меня податливой игрушкой Койота.

Мои непослушные руки путают сопротивление с жадными ласками, и каждую мою попытку перестать наглаживать его шею Рон пресекает, перехватывая кисти и закидывая мои руки обратно на свои плечи. Он так горяч и нетерпелив. И я слишком соскучилась, чтобы не трогать его перекатывающиеся мышцы, не реагировать на жадный натиск горячего тела.

Жемчужные шарики пуговок моего платья рассыпаются по полу, и шелк с шелестом стекает с меня, падая к ногам. Меня трясет от разрывающей смеси эмоций — злости, ревности, ослепляющего возбуждения, от желания поколотить его за все месяцы моей тоски по нему, и я с размаху влепила ему пощечину, звонко опуская ладонь на колючую щеку.

— С-с-стерва! — зло шипит Мирон, обхватывая мои ягодицы и поднимая вверх. Резко впечатывает меня в стену, вдавливает своей двухметровой цельнометаллической тушей и вонзается зубами в мою шею. Его горячая кочерга утыкается мне между ног, отчего живот сводит мучительными спазмами в ожидании наслаждения.

Его колючая щетина царапает кожу, когда настойчивые губы опускаются ниже, ловя вершинки груди. Как зеркальное эхо от его горячего языка, вдавливающего сосок, у меня между ног разгорается влажный жар. Мое тело истосковалось по Мирону и отзывается на каждое его прикосновение новой отарой мурашек. И вспышками импульсов везде, где его каменное тело прикасается к моему в безудержном танце страсти.

— Скучал по вам, мои сладкие! — хрипло бормочет Мирон, мягко сжимая соски губами, втягивая их и кружа языком.

Какой же он придурок! Хочу на него разозлиться, но не могу. Койот делает меня своей слабой самкой, опьяняя прикосновениями своих губ, сметая сопротивление своей одержимой похотью.