Василий Федорович меня удивляет. Обычно он не любит чужих людей и демонстративно уходит в другую комнату спать. Своего тезку он признал сразу и безоговорочно. Даже перевернулся на спину и позволил почесать себе живот. Такое доверие встретишь не часто. Я ощутила укол ревности.
— У него совсем нет гордости, — замечаю я.
— Да она ему не нужна. Гордость обычно служит самозащитой. А этого кота так любят! От кого ему защищаться?
Василий-большой колдует в ванной. Я ставлю чай. Через пять минут он возвещает, что все готово. Я уже забыла, как это удобно, когда в ванной есть свет.
Недавно в метро видела смешное объявление: «Муж на час». Как раз для таких, как я. Это совсем не то, о чем сразу все думают, а просто услуги сантехника, столяра или монтера. Придет, все сделает, получит деньги, уйдет.
С Василием все не так просто.
— Ты хочешь, чтобы я остался?
Я пытаюсь рассуждать, но мне это не удается. Его вопрос неожиданно вызывает во мне теплую волну, которая накрывает меня с головой. Приятно ощущать, что кому-то я небезразлична. Его прикосновения завораживают меня. Я давно не чувствовала себя такой живой. И я решаюсь.
А говорить при этом вовсе не обязательно.
19 января, четверг
С утра в магазине висит грозовая туча. Майка со мной не разговаривает. Катя тоже молчит, но я это воспринимаю как подарок судьбы. Когда она говорит, я чувствую себя гораздо хуже. На улице — серый московский зимний день. Крещенские морозы, скорее всего, заставят людей сидеть дома. Вряд ли сегодня у нас будут посетители.
Ноя ошиблась. Единственное, что может выгнать человека из дома в такую погоду, — это большое горе. Во всяком случае, именно оно написано на лице у Татьяны, когда она вламывается в магазин. Я даже испугалась.
Татьяна раньше часто бывала у нас, но потом как-то перестала. Муж стал ездить в Нью-Йорк, она с ним. Несколько раз приходила к нам и рассказывала, как там все фантастически дешево. В голосе ее сквозило чувство превосходства. Она с гордостью демонстрировала нам украшения, купленные на знаменитой «бриллиантовой» 47-й улице. Цены, которые она называла, действительно не сравнить с московскими. Впрочем, эти вещи я бы украшениями не назвала. Так, перевод дорогого сырья.
Сейчас от былого высокомерия Татьяны нет и следа. Она достает из сумки коробочку.
— Вот, смотрите.
В коробке лежит кольцо с восьмикаратным камнем. Внутри бриллианта — огромная треугольная дыра.
— Представляете, купила камень на 47-й улице у какого-то еврея. Он был такой красивый и дешевый!
Я не сразу понимаю, что она говорит о камне, а не о еврее.
— А сертификат был?
— Да все было! С подписями, печатями, в целлофан запаяно.