"Участие Москвы в Иране было незначительным, - заключил позднее историк Ричард Иммерман, - но [Фостер] Даллес не мог провести различие между местным национализмом и импортированным коммунизмом".
Операция "Аякс" больше интересовала Фостера, чем занимала его время. В своих частых поездках и многочисленных выступлениях он время от времени делал неодобрительные замечания в адрес Ирана, но никогда напрямую не угрожал Моссадеху. Когда требовалось содействие Госдепартамента в реализации заговора, он оказывал его через своего заместителя Уолтера Беделла Смита. Его роль заключалась в одобрении, поощрении и сдержанном информировании президента.
Эйзенхауэр не участвовал ни в одном из совещаний, на которых разрабатывался "Аякс"; он получал только устные сообщения о плане; он не обсуждал его ни с кабинетом министров, ни с СНБ", - пишет Стивен Амброуз в своей биографии Эйзенхауэра. Установив модель поведения, которой он будет придерживаться на протяжении всего своего президентства, он держался на расстоянии и не оставлял после себя никаких документов, которые могли бы уличить президента в предполагаемом перевороте". Но в уединении Овального кабинета, за коктейлями, его постоянно информировал Фостер Даллес, и он поддерживал жесткий контроль над деятельностью ЦРУ".
4 апреля, ровно через месяц после того, как Эйзенхауэр дал молчаливое согласие на проведение операции "Аякс", Аллен подписал приказ, утверждающий расходование 1 млн. долл. для использования "любым способом, который приведет к падению Моссадега". Никогда ранее официальные лица правительства США не одобряли подобных распоряжений. Субординация была элегантно прямой: от президента к госсекретарю, а от госсекретаря - к его брату, директору центральной разведки.
Рассекреченные документы свидетельствуют о том, что в этот же день, 4 апреля, Аллен привел в действие еще один свой необычный проект: MKULTRA, эксперимент по контролю над сознанием, целью которого была проверка ценности наркотиков в "черных" операциях. Он получил предложение от одного из своих доверенных лиц, Ричарда Хелмса, в котором тот рекомендовал ЦРУ "разработать возможности тайного использования биологических и химических материалов", которые могли бы применяться для "дискредитации людей, получения информации, внедрения внушений и других форм психического контроля". Вскоре после этого он утвердил проект MKULTRA с бюджетом 300 тыс. долл. Она включала в себя эксперименты, в ходе которых ЛСД вводился сотрудникам ЦРУ и других государственных структур, врачам, заключенным, психически больным, а также проституткам и их клиентам. Один из заключенных, участвовавших в экспериментах, будущий главарь банды из Новой Англии Джеймс "Уайти" Балджер, позже писал, что эксперименты были "кошмарными" и "ввергли бы меня в пучину безумия". Другой участник, военный исследователь, которому невольно дали ЛСД, по некоторым данным, выпрыгнул из окна и разбился насмерть. Позднее следственная комиссия Сената признала некоторые аспекты этого проекта "явно незаконными".
Аллен никогда не отказывался от применения принудительного насилия. Он создал секретные тюрьмы в Германии, Японии и зоне Панамского канала, где подозреваемые двойные агенты подвергались тому, что позже было названо "усиленным допросом". В то же время он активизировал операции спецназа ЦРУ за "железным занавесом". Его люди готовили группы наемников и ссыльных, вооружали их, упаковывали в самолеты на тайных аэродромах в Греции, Германии, Великобритании и Японии и перебрасывали их в Восточную Европу, Советский Союз и Китай.
Одним из самых масштабных проектов, которым руководил Аллен в этот период, было создание в Европе подпольных армий, готовых к восстанию и террору в случае советского вторжения или избрания левых правительств. ЦРУ создало эти подпольные сети, известные под общим названием "Гладио" - по названию, которое силы получили в Италии, - в пятнадцати странах, иногда при помощи британской секретной службы MI-6. Уильям Колби, сотрудник ЦРУ, помогавший руководить проектом, позже писал, что для того, чтобы быть уверенным в том, что бойцы должным образом вооружены, "специализированное оборудование должно было быть получено от ЦРУ и тайно складировано". В 2000 году в докладе итальянскому парламенту был сделан вывод о том, что некоторые из убийств и взрывов, которые привели Италию к беспорядкам в предыдущие десятилетия, были совершены "людьми, связанными со структурами американской разведки". Только в 2005 году появились первые серьезные исследования "Гладио". В одном из них швейцарский ученый Даниэле Гансер сообщил, что в восьми из пятнадцати стран, где ЦРУ формировало "остаточные" армии - Италии, Турции, Германии, Франции, Испании, Португалии, Бельгии и Швеции - "связь с терроризмом была либо подтверждена, либо заявлена".
Для того чтобы гарантировать твердую антикоммунистическую идеологию своих вербовщиков, ЦРУ и МИ-6, как правило, делали ставку на людей консервативных политических правых. Иногда для этого привлекались бывшие нацисты и правые террористы...
Очень обидно обнаружить, что Западная Европа и США сотрудничали в создании тайных вооруженных сетей, которые в большинстве стран подозреваются в связях с террористическими актами. В США такие страны называются государствами-изгоями и являются объектами враждебности и санкций. Может ли быть так, что сами Соединенные Штаты, потенциально в союзе с Великобританией и другими членами НАТО, должны оказаться в списке государств, спонсирующих терроризм, наряду с Саудовской Аравией, Пакистаном и Ираном?
Слухи об этих операциях стали распространяться в Вашингтоне и вызвали определенную тревогу. Весной 1953 г. подкомитет Комитета по ассигнованиям Палаты представителей вызвал Аллена, Фрэнка Виснера, который в качестве заместителя директора по планам отвечал за тайные операции, и еще четырех высокопоставленных сотрудников ЦРУ для дачи секретных показаний в течение двух дней. Подобных слушаний в США еще не проводилось, и долгое время шли переговоры о том, кто должен присутствовать на слушаниях, в том числе о необходимости стенографистки. Виснер выступил первым и был необычайно откровенен. Он сообщил, что ЦРУ "ведет тайную психологическую, политическую и экономическую войну" и руководит "весьма значительной программой тайных и "нетрадиционных" военных действий, включая партизанскую войну, контрпартизанские операции, саботаж и контрсаботаж, разработку сетей побегов и уклонений на вражеской или потенциально враждебной территории". Аллен предоставил подкомитету список операций ЦРУ - он так и не был полностью рассекречен, а когда подкомитет попросил предоставить дополнительные сведения, он их предоставил.
Аллен регулярно выступал перед комитетами Конгресса, часто в закрытом режиме и в сопровождении семи своих заместителей. Он представлял бюджет ЦРУ в комитете по ассигнованиям Палаты представителей и делился с Объединенным комитетом по атомной энергии сверхсекретными оценками советского ядерного потенциала. Он заверил подкомитет по вооруженным силам Палаты представителей, что не скрывает от Конгресса "никаких секретов". На самом деле он никогда не был полностью откровенен. Когда один из комитетов направил за границу следователей для оценки работы отделений ЦРУ, он направил телеграмму, в которой сообщил своим сотрудникам, что следователи "совершенно не в курсе" того, чем занимается агентство, "и должны оставаться в неведении".
Пока Аллен занимался своими секретными проектами, Эйзенхауэр провозгласил важный сдвиг в американской оборонной политике, получивший название "Новый взгляд". Одной из его постоянных тем была мысль о том, что военная и экономическая мощь должны идти рука об руку и что, как он заявил на одном из заседаний кабинета министров, "мы не можем защищать нацию таким образом, чтобы истощать нашу экономику". Сразу же после вступления в должность он начал серию резких сокращений оборонного бюджета, достигнутых в основном за счет уменьшения численности вооруженных сил. Вместо опоры на обычные вооруженные силы "новый взгляд" предусматривал быстрое наращивание ядерного оружия, которое, по мнению Эйзенхауэра, обеспечит такую же безопасность при меньших затратах. В 1954 г. он объявил о снижении налогов на 7,4 млрд. долл. Вслед за этим министр финансов Джордж Хамфри объявил, что расходы на оборону будут сокращены на 2 млрд. долл.
Политика "нового взгляда" Эйзенхауэра состояла из трех компонентов: уменьшение численности армии, ядерное сдерживание и тайные действия. Первые два компонента были общедоступны. О третьей составляющей знали немногие.
* * *
В пятницу вечером весной 1953 г. в нью-йоркском Radio City Music Hall собралась толпа знаменитостей на событие, которое не имело ничего, но и не имело ничего общего с вновь окрепшей решимостью Америки определять ход мировых событий. Это была премьера самого поэтичного фильма года - "Шейн", в котором Алан Лэдд сыграл роль задумчивого, благородного стрелка на старом Западе. Его герой олицетворял собой то, как братья Даллес воспринимали роль Америки в мире.
Действие фильма "Шейн" разворачивается в приграничной долине, где бандиты угрожают мирным людям. Появляется добрый человек с ружьем. Его никто не приглашал, но добропорядочные люди понимают, что он пришел их освободить. Он убивает бандитов и этим насильственным действием приносит мир в долину. Завершив свою службу, он уезжает. Все ему благодарны.
Во время четырехнедельного проката фильма в "Радио Сити" собрались толпы зрителей, и фильм стал триумфом, получившим премию "Оскар". Газета "Нью-Йорк Таймс" назвала фильм "тревожным откровением дикости, царившей в сердцах старых стрелков, которые в соответствии с пограничным кодексом были просто законными убийцами". Так оно и было, и даже больше. Герой действует именно так, как, по мнению многих американцев, действует в мире их страна. Он - защитник морали и бич угнетателей; он приходит издалека, но инстинктивно знает, что нужно делать; он приносит мир, уничтожая преступников; он рискует жизнью, чтобы помочь другим; и за все это он не желает никакой награды, кроме тихого удовлетворения от того, что сделал то, что было правильно. Шейн укрепил культурный консенсус, который поддерживал самоощущение Америки в дезориентирующие первые годы холодной войны. Видели ли его Фостер или Аллен, не сообщается, но они представляли себя подобными его герою: морально ориентированным воином, который берет на себя бремя, даже моральное бремя убийства, чтобы обеспечить окончательное торжество справедливости.
Другая киноклассика начала 1950-х годов стала любимой для Эйзенхауэра: Фильм "Высокий полдень" (High Noon) с Гэри Купером в роли мирного служителя закона, который вынужден противостоять преступникам в одиночку, потому что никто другой не может или не хочет этого делать. Эйзенхауэр смотрел этот фильм три раза. Он не мог не видеть себя и Соединенные Штаты в роли шерифа: не желающего воевать, но вынужденного это делать, потому что иначе пострадают хорошие люди.
"Признавая неизбежность вооруженного конфликта, эти фильмы представляют собой политику сдерживания", - пишет критик Стэнли Коркин. "Необходимость карантина для неверно ориентированных и потенциальных угроз гражданскому обществу звучит во всех этих фильмах.... Хотя "Высокий полдень" и "Шейн" предлагают некоторое представление об идеальном состоянии и функции совокупности, они также утверждают желательность того, чтобы экстраординарный индивидуум пришел на помощь".
Вскоре после открытия Шейна в Нью-Йорке Фостер отправился в свою первую поездку на Ближний Восток в качестве госсекретаря. Он провел в поездке три недели, посетив Сирию, Ливан, Иорданию, Египет, Саудовскую Аравию, Израиль, Ливию, Турцию, а также Пакистан и Индию. Отсутствие в этом списке Ирана вызвало много комментариев. В Пакистане один из журналистов спросил Фостера, не стремится ли он подорвать Моссадеха. Он ответил, что Соединенные Штаты "не склонны вмешиваться в чужие дела".