– Не тяни! Долго мне здесь топтаться?

– Сейчас, секундочку! – загремел заcов, и дверь распахнулась. Растерянный хозяин дома стоял с ложкой в руке, пережевывая какую-то еду. – За столом с женкой сидели, обед.

Мокрые волосы, воротник гимнастерки и галифе говорили о том, что он совсем недавно был под дождем. Я шепнул об этом Светловскому.

– Тоже под дождь попал? – задал тот вопрос, коснувшись мокрого воротника Рукавишникова.

– Дрова рубил на дворе, в баньке захотелось попариться.

– Проверим! Открой дверь во двор!

На большом ухоженном дворе возле колоды, действительно, лежали колотые чурки. Cветловский, поглаживая крутой подбородок, вопросительно взглянул на меня. Внутренне я несколько стушевался, но вида не подал. А Рукавишников уже не выглядел растерянным, он стал хмыкать, вздыхать, пожимать плечами, производя впечатление ни в чем не повинного человека. Мне эта перемена в нем совсем не понравилась. Чертов ублюдок приходит в себя! Надо прищемить ему хвост!

– У вас в доме есть саквояж? – спросил я, буравя его взглядом. – Черный, объемный?

– Имеется, вот он!

Рукавишников подошел к широкой сенной лавке и поднял кожаную сумку с двумя ручками. Я вырвал ее у него и быстро осмотрел – к моему великому разочарованию, она был совершенно пуста! Но успокаиваться я и не думал.

– Григорий Иваныч, – вывел я начальника наружу и зашептал ему на ухо, – провалиться мне на месте, это тот самый саквояж! Черная кожа сильно потерта, ручки потрепанны, с этой сумкой грабители ввалились в столовую!.. Вернувшись домой, Рукавишников вынул ценности из саквояжа и спрятал их где-то здесь! Вы же сами говорили, что далеко он их не успел запрятать.

Светловский скосил на меня глаза, продолжая поглаживать подбородок. Рукавишников осмелел настолько, что вынул из кармана портсигар с двумя выгравированными гончими на крышке и закурил папиросу.

– Да что же вы пытаетесь у меня найти, товарищи? – cпрашивал он, прохаживаясь перед сослуживцами с недоумевающим видом. – Ох, чую, какие твари наговорили на меня! Иные люди завистливы, злы, им оклеветать честного человека, что до ветру сходить!

В сени вышла жена Рукавишникова, полноватая, румяная, в цветастом сарафане и с шалью на плечах.

– Игнат у меня воды не замутит, товарищ Светловский, – сказала она нараспев. – Поклеп на него навели, как есть поклеп!

– Поклеп, говорите, – произнес наш командир, поглядывая на пухлую женщину. – Мы это сейчас проверим.

И отдал команду произвести в доме обыск. Мы только этого ждали и с энтузиазмом ринулись в дом. Проверили все, что только можно было проверить: шифоньер, комоды, сундуки, одежду, погреб, двор, баню, сараи. Заглянули на чердаки, в огороде осмотрели землю под каждым деревом и кустом. Я принял самое деятельное участие в осмотре, потому что нутром чувствовал – виноват Рукавишников, он совершил налет на столовую! Но прошло полчаса, а у нас на руках не было ни одного доказательства его вины. Нигде не блеснуло ни одной золотинки! Поиски, увы, ничего не дали.

Cветловский, дав команду «отбой», вывел Рукавишникова к калитке.

– Что ж, Игнат, извини, что потревожили. Проверка, понимаешь. Ступай доедать свои щи.

Рукавишников скрытно метнул на меня недобрый взгляд, а Светловскому сказал с улыбкой: