— Да. Пройдусь по лесу. Дичи постреляю. А то постоянно одна зайчатина. Надо и разнообразить.
— Жалко хлеб на деревьях не растёт, — улыбнулась она, показав ямочки на щеках. — Без хлеба всё же не так.
Вот опять. Как расценить этот взгляд? Кокетничает, или нет. Женька разозлился на самого себя, что-то буркнул и вышел из дома.
— Что-то ты расстроенный, брат, — раздалось у него в голове.
— Будешь тут расстроенный, когда ничего не понятно!
— Это ты о чём?
— Не бери в голову. Пойду поохочусь.
— Когда пойдём дальше?
— Завтра.
— Почему не сегодня?
— Надо еды поднабрать.
— Неспокойно мне что-то. Лучше бы сегодня уйти.
— С чего такое чувство у тебя?
— Не знаю. Только неспокойно. А я своему чутью доверяю.
— Думаешь, преследуют нас?
— Думаю.
— Да мы, вроде, далековато уже ушли. Любая погоня уже отстала бы.
— Как знаешь. Только я предупредил.
8
Женя зарядил свой самострел и шагнул в чащу. Глаза привычно шарили по ветвям деревьев, ноги наступали мягко, по волчьи, стараясь не хрустнуть ни одним сучком, а голова была занята мыслями. Волколаку он доверял. За всё время их такой странной дружбы монстр ни разу не заставил усомниться в себе. Но зачем так упорно преследовать? Для чего? Ну убежала из плена одна девушка. Причём не из гарема вождя дикарей, а просто с работы по рубке дров. То есть ничего важного в ней нет. Обычная пленная, каких сейчас у дикарей пруд пруди. Ну, поубивал кто-то нескольких преследователей. И, ведь, тоже не приближённых вожака, а обычных воинов, которые стерегли въезд в город. И что? Неужели из-за этого уже второй день убивать на поиски злоумышленников? Тем более, что тела Борова и его приспешников уже нашли, скорее всего. Логично предположить, что Боров убил преследователей, а Борова убил кто-то другой. И всё. Вопрос решён. Обидчики наказаны. Пусть не дикарями, но всё-таки наказание понесли. Несовместимое с жизнью, между прочим. Что-то здесь не так.