Хоть и не люблю я нашего завлаба, но не могу отрицать – изначальная идея была его. Третий идеолог проекта занимался больше воплощением теоретических предпосылок в лабораторное железо. Правда, когда стенд реально заработал, уже началась перестройка, и результаты перестали интересовать всё руководство, включая нашего завлаба. Тот сразу бросил науку, вместе с лабораторией, и нырнул в мутные, бурные, весьма зловонные воды бизнеса. Наверное, стал бы олигархом, если бы вдруг не пропал однажды утром. Так его и не нашли. Впрочем, милиция искала не перетруждаясь – дело-то обычное. Большие деньги трудно добыть без большого риска, а уж в девяностые желающих нажиться хватало. Ходили слухи о партии компьютеров, но точно никто ничего не знал. Интересно будет посмотреть на него, ещё кандидата наук и завсектора. Сможет ли он подняться без меня?
Результат пошёл. Исписал чуть не половину тетради, просидел почти до обеда. Мог бы и дольше, но разве хоть когда-нибудь, хоть раз, дадут спокойно поработать? Нет! Начал названивать телефон. Янка. Зовёт в кино, в «Октябрь». Говорит, пойдём компанией, человек шесть или восемь и… Дашка! Подруга хочет дать мне шанс с ней помириться. Во-первых, я с Яльцевой не ругался. Отказался от предложения нас свести – да. Но кто об этом девчонке сказал? Уж точно не я. Во-вторых, гулять с Дашей как не хотел, так и не хочу. Зачем мне с ней в кино идти? И в-третьих, не понимаю, при чём здесь Калитина? Знаете, что она мне на это сказала? «Шифоньер, ты такой же тупой, как дубовая деревяшка!» И бросила трубку. Типа я же и виноват.
Ладно, Шифоньером меня ребята в школе зовут, но вот не понял, при чём здесь «дубовая деревяшка»? И зачем Янка опять меня с Дашкой сводить стала? Правильно говорят: «С такими друзьями никакие враги не понадобятся!» Надо как-то объяснить Янке… или ничего не объяснять, а просто перестать общаться после выпускных экзаменов? Жаль, конечно, но если она и дальше меня непонятно куда тащить будет, придётся.
К работе, чувствую, вернуться не удастся, настрой пропал, потому поел и разложился для чистки браунинга. Найденную заскорузлую кожаную сумку раскрыл ещё в день добычи. Внутри нашлась кобура в плачевном состоянии и ветхий лист бумаги, разваливающийся прямо в руках. Чернила выцвели, еле-еле удалось прочитать, что гражданин Сруль Моисеевич Циммерман направляется в организацию с нечитаемым сокращением и имеет право на ношение пистолета браунинг.
Пистолет почти такой же, как золотой из коробки, но выглядит попроще. Накладки рукояти, по-моему, из рога, само оружие никелированное. Разобрать удалось с минимальными усилиями, но после того, как вылущил патроны, оказалось, пружины в магазинах «просели» и не поднимаются до конца. Двенадцать патронов. Протёр их, вроде нормальные, но хорошо бы проверить. Керосин в Москве купить легко, вот в нём и замочил составные части пистолета. Кроме накладок, понятно. Пружину из одного магазина отдал Лёше, попросил сделать пару подобных. Парень обещал. Сейчас думаю, железки полежали уже достаточно. За дни, проведённые в керосине, очистились, их можно начинать собирать и смазывать.
Собственно сборкой и занялся. Имея под рукой книгу, это просто, справился. Затем попробовал пощёлкать затвором на учебных патронах и магазине из коробки, вроде всё хорошо, всё нормально работает.
Самое интересное, что стволы обоих пистолетов полностью взаимозаменяемы. Как, впрочем, и магазины. Если раздобыть надёжные патроны, то получу приличное оружие для самообороны. Впрочем, вполне реально сесть за хранение, даже если не использовать пистолет по назначению. А значит, Сашкиному отцу заказывать боеприпасы не буду. Опасно.
Завтра мне будет нужно дать ответ по жилью. Квартира над магазином – не вариант, при всех её достоинствах, крысы перевешивают. Кооператив хорош, но дорог. По деньгам я мог бы его себе позволить, но разговоры пойдут… Увы! Отказываюсь. Остаётся пятиэтажка. Тут все поверят, что дали от района. Завидовать будут, но в меру. Аргумент, что стоящему на учёте положено, никто не опровергнет. Мама тоже примет это как данность, ей Лев Аронович обоснует. А я, уже немного после, как обживусь, могу пробовать поменяться с доплатой.
Если переезжать в пятиэтажку, надо бы хоть косметический ремонт сделать, а по-хорошему стоило бы перестелить линолеум. Плиту менять смысла нет, а вот краны на раковинах стоило бы. Холодильник нужен, но кухня крошечная, потому надо купить рижскую «Визму», настенный холодильник. Я уже зашёл в магазин, посмотрел на него. «Визма» не сильно популярна, а мне нравится. Внизу кухонный стол, над ним сам холодильник. Объём сто шестьдесят литров, морозилка пятнадцать, две распашные дверцы. Что ещё надо?
Для комнаты шкаф, кровать и стол со стульями. Письменный стол и книжные полки. Ещё телевизор, хотя он не обязателен, я редко его смотрю. Да! Стиральная машинка нужна, хотя куда её впихнёшь в такой тесноте? Всего этого мне хватит. Если не придираться к фасонам, дефицитного нет ничего, а кое-что возьму из коммуналки.
Единственное пятно на безоблачной картине моей жизни – последняя встреча с ребятами в комнате. Сашок так настойчиво пытался втюхать мне импортные шмотки, что даже Лёша удивился.
– Сказали же тебе – нет денег, – с напором высказал приятель. – Где он тебе их возьмёт? Нарисует? Или сберкассу ограбит?
– Просто сейчас выгодно можно взять, – объяснил фарцовщик. – Пусть на окончание школы ему отец даст, или ещё кто из родни.
– Я уже собрал со всех с кого смог, чтобы на выпускной одеться. Ты думаешь, мне ещё раз дадут? Ошибаешься, у меня в семье миллионеров нет.
После того, как наш спекулянт ушёл, здравомыслящий Алексей посоветовал:
– Не ведись, Серый. Гнилые базары Сашок разводит. Чуйка у меня. Или кинуть тебя хочет, или ещё что в таком роде. Уж больно настойчив.
– Лёш, я и сам так думаю.
Май, 25-е число. Я в отглаженной школьной форме, в белой рубашке, с комсомольским значком на лацкане. На плече девчушка в белом фартучке и двумя огромными белыми бантами. Она самая мелкая в первом классе, я самый здоровый в десятом. Несу её вдоль строя ребят. Малышка блаженно улыбается и звенит большим начищенным бронзовым колокольчиком, зачем-то тоже с огромным белым бантом. Общая школьная линейка. Последний звонок. Сегодня мы и восьмиклассники уходим на экзамены, а у остальных начинаются каникулы. Понятно, кого-то дёрнут на практику, но это уже не учёба, да и увильнуть от неё, как делать нечего.
Пока произносились речи, напутствия и пожелания, мы стояли около трибуны, смотрели на выстроившихся школьников и толпу родителей за ними. Выпускников фотографируют родственники, двое даже снимают фильм на кинокамеру.