– Смотрите! Мы обернулись. Ой-ой-ой.

Морские чудовища, описанные первооткрывателями Тихого океана, вдруг перестали казаться такими страшными. У кормы возникло гигантское существо. Его темный силуэт вспенивал воду, как всплывающая торпеда. Лишь одно могло заставить такую громадину подплыть к краю рифа: голод.

– Это кит? – спросил Бвенава. – Или черный дельфин?

– Ну и гигант, – сказала Сильвия.

– Господи! – ахнул я. Бейатааки пристально пригляделся.

– Лисья акула, – объявил он.

Наш катамаран вдруг показался очень маленьким. Я вспомнил, что он сделан из фанеры. Тонкой фанеры. Тонкой и старой фанеры. Тонкой, старой, прогнившей фанеры. Тонкой, старой, прогнившей фанеры, которую, наверное, легко прокусить. Я сдвинулся к середине палубы. О чем мы только думали, заляпав всю палубу кровью в водах, где кишат акулы? Акулы, которых можно с китами перепутать, такие они огромные!

Мы следили за хвостовым плавником, который был примерно в сорока футах от нас и быстро приближался. Его надводная часть была длиной примерно в четыре фута, то есть оставалось еще столько же под водой, и в общей сложности длина плавника равнялась примерно восьми футам – восьми!

– Вот моя акулка! – воскликнула Атенати. – Бвенава! Поймай-ка мне эту акулку!

Бвенава уже искал леску покрепче и крючок побольше. Бейатааки резал ската на наживку. Акула приближалась. Фшш, фшш – рассекал воду восьмифутовый плавник.

О, черт!

Эти люди сумасшедшие. Я взглянул на Сильвию. Глаза у нее горели. И ты, женщина?

Бейатааки принялся швырять за борт куски скатового мяса. Бвенава готовил леску. Атенати была вне себя от счастья:

– Моя акулка, моя! Иди к нам. Сюда!

Акулка ее услышала и подплыла ближе. А потом ушла на глубину и превратилась в тень. Гигантскую тень. Именно так все бывает в фильмах Спилберга. Я даже слышал зловещую музыку: ту-ду-ду-ду, ту-ду-ду-ду. Монстр проплыл под лодкой. В нем было не меньше двадцати футов в длину. Я приготовился к удару, к тому моменту, когда гора мышц, снабженная острыми зубами, рванет и разнесет нашу лодку к чертям. Все мы повалимся за борт, а дальше и представить страшно.

Бейатааки подошел к другому борту, пока акула плыла внизу. Он по-прежнему бросал в воду большие куски мяса. Мне это не нравилось. Можно подумать, что мы плаваем в пруду с утками и подкармливаем мирных квакш. Это же не уточка, а двадцатифутовая акула.

– Психи, – заметил я.

– Точно, – ответила Сильвия.

Мы таращились на них с разинутыми ртами. Две силы, обе вооруженные и абсолютно иррациональные, вот-вот должны были столкнуться.

Но акула была из тех, кого так просто не проймешь, и слава богу. Акула нам попалась умная. Хорошая. Она так и проплыла мимо, всколыхнув огромным плавником большую волну. Фшш, фшш. Мне начала нравиться эта акула. Плыви, акулка, плыви! В дальние дали. Пусть эти ненормальные останутся ни с чем.