— Замечательно! — Коган радостно потер ладонями. — Теперь я попрошу вас встать и снять рубашку.

Борис послушался.

— Досталось вам, — вздохнул защитник, разглядев отметины на теле подзащитного. — Война… Одевайтесь. Когда осматривали вас в СИЗО, шрамы в карточку внесли?

— Наверное. Врач вопросы задавал: откуда у меня, и где их получил.

— А следствие не озаботилось на карточку взглянуть, — хмыкнул Коган. — Им же хуже. Значит так, Борис Михайлович. Понадобятся ваши документы на награды, еще — об инвалидности, свидетельства на изобретения. Где они?

— В квартире, в шкафу на верхней полке. Ключи у Валентины Алексеевны, она директор гастронома.

— В милиции их нет?

— Не брал с собой, — Борис впервые за беседу улыбнулся. — Подозревал, что могут задержать, и не хотел, чтоб шарили в квартире. Дознаватель, кстати, очень злился, когда ключей при личном обыске не оказалось. Наверное, собирался привести супругу, чтоб показать квартирку, которую намерился отжать.

— Ну, это меньшее из зол, — заметил Коган. — Могли и документы-то прибрать. С них бы сталось.

— Отморозки, — сказал Борис.

— Интересное словечко, — улыбнулся Коган. — Запомню. Но поступили вы предусмотрительно. Валентина Алексеевна даст мне ключи?

— Я напишу записку.

Забрав ее, Коган встал со стула и протянул Борису руку. Он ее пожал.

— Прощаюсь до суда, — сказал защитник. — Он будет скоро. Свидания мне больше не дадут. Я отыщу свидетелей — настоящих, а не тех, что в деле, и заявлю ходатайство в суде, чтоб их допросили. Потерпите, ждать недолго…

Выйдя из СИЗО, адвокат подошел к ждавшему его такси. Водителя он попросил подъехать через два часа, и тот послушался: Когана он знал давно и работал с ним охотно — адвокат хорошо платил. Защитник попросил отвезти его улицу Седых, где зашел в гастроном и обратился к продавщице с просьбой отвести его к директору. Представился ей и сообщил:

— Я виделся с Коровкой, только от него.

— Как он? — взволнованно спросила Алексеевна.

— Бодр и крепок духом, — ответил Коган. — Не переживайте — он боец. В войне с китайцами не дрогнул, а здесь — тем более. Мы победим, но, если вы поможете.

— Что нужно делать?

— Потребуется коллективное письмо, вернее, телеграмма. К ней больше уважения.