Уши чудища спеклись, на морде проступали кости, глаза расплавились и стекали багрово-черными чернилами. Вылезла вторая лапа. Мяук подтянулся. Показалась полуобглоданная огнем шкирка – пламя, подрагивая язычками, блуждало по ней. Кот не вопил, не рвал глотку. Лишь в груди, просвечивая между ребрами, рокотал рыже-алый вихрь.

Черный Мяук припал к полу, скалясь обнажившимися зубастыми челюстями. Казалось, он хочет подкрасться в этой хищной позе. Но вдруг оттолкнулся, лапы взметнулись и вцепились в балку второго этажа. Затем одним рывком, подобно столбу огня, он выскочил весь и запрыгнул на эту балку. Сундук тут же захлопнулся, заперев пламя и его рев. Рядом, у пола, подожженным маятником болтался хвост.

– Вы т-тоже это в-видите? – выдавил Митя.

Вместо ответа Коля выкрикнул:

– Где Руся? Эй, ты!

Но не успел он закончить, как Мяук в стремительном прыжке перелетел на вторую балку – практически над их головами.

– На пол! – воскликнул Женек.

Они кинулись вниз. Волна жара прошла над ними, оставленная пылающим хвостом. Алая звезда на ладони и все «поцелуйчики» разом взорвались болью.

– На другую сторону! – скомандовал снова.

Митька вскочил было. Сверху метнулась когтистая лапа. Он рухнул обратно и пополз, как остальные.

Когда они поднялись на ноги, на их прежнем месте уже восседал Мяук. Морда его теперь представляла обугленный череп. Голый клыкастый оскал, раскаленные угли в черноте глазниц. Остатки шерсти догорали ползущими по телу огоньками. А бушевавшее в груди пламя затаилось.

– Где Руся?! Пугало! – не унимался Рыж, держа кирку наизготовку.

Мяук вспыхнул. Не рыжим огнем, а серебристым светом. Он ударил сзади, через окно. И озарил на миг скелет. А еще маленькую человеческую фигуру в клетке из ребер. Спустя секунду раскатисто грянул гром. Не оглушающе, а как-то приглушенно, как и весь далекий мир.

– Видели? – шепнул Коля.

Митька стоял как вкопанный и заламывал руки за спину. Женя кивнул.

– Она? – повернулся к нему Рыж.

Женек взглянул на повязку, которую тот обронил, когда вцепился в кирку, а он успел подобрать, лежа на полу.

– Вскроем его поганую грудь и спасем ее, – подумал, прочувствовал и произнес решительно.

Колька медленно кивнул. Он тоже боится, догадался Женя. Намотал на обожженную кисть повязку, укрыв пульсирующую огнем звезду Марусиной вышивкой. И взялся за молот. Боли не ощутил.

– Не дай ему себя лизнуть, – предупредил Колю.