– Что?! Как? Когда?! – Все «поцелуйчики» разом вспыхнули.
– Юрики. Они нашли нас. Минут двадцать назад, – зачастил Митька, взгляд его бегал от окна в сторону улицы.
– Сказали, что видели, как Руся села в его «девятку», – подхватил Коля. – Внизу, как раз у поворота на Садовую.
– Когда? – Женек снова вскочил на носочки и, забыв про жжение, упирался ребрами в подоконник.
– Как увидели, сразу побежали за нами. Минут десять. Хорошо – пожар, искать нас не пришлось, все там, – ответил Коля. Он коротко постригся и выглядел еще старше.
– И они прям уверены? Погоди… Разве Юрики знают Русю? – голова шла кругом.
– Конечно, знают, мы вместе в футбол играли, – тут Рыж замялся, – помнишь, тогда… на стадионе…
Женя вспомнил. Кивнул, отводя взгляд. И, кажется, покраснел.
– И потом еще… тоже играли, – договорил меж тем Коля.
– А с машиной они уве…
– Да все знают его тачку, Женек, – оборвал Митя. – Ты знаешь или нет, куда он мог ее увезти?
И тут Жене действительно стало страшно. Этот урод, этот зверь забрал Марусю! Сволочь! И что самое ужасное – он мог увезти ее куда угодно, не найти ни в жизнь! Конечно, кто-то наверняка видел, куда умчалась «девятка» и где мелькала еще, но разве кто-то сдаст, разве настучит?
А затем стало трудно дышать, пот выступил на спине – ее могли похитить из-за него! Да, из-за него ее схватили! Сегодня он не дал Мяуку то, чего тот желал. И он пожелал Русю, чтобы отомстить. Он подослал Тоху на рыжей «девятке», Тоху в лисьей маске. Все встало на свои места: Горелый Лис и Кошачий Бог, Тоха-на-девятке и Черный Мяук. Но легче от этого не было. Хотя…
– Кошачий Дом! – вырвалось у Женька. Он сообразил, что знает, где искать Русю.
Ребята, уже шагнувшие к двери, обернулись.
– Из легенды? Сгоревший дом? – удивился Коля. И тут же его лицо нахмурилось в сомнении.
– Последний сгоревший дом, – поправил его Митя. – Но тетяриммин дом еще даже не потушили. Не может Руся быть там!
– Нет, есть другой… – возразил было Женя, но кое-что отвлекло его: – Это что, дом тети Риммы горит? У которой сын Костик?
Пацаны кивнули, и Митя уже раскрыл рот. Но Женек, силом проглотив ужасную новость, закончил то, что хотел сказать:
– Есть другой дом, черный-черный, на холме. Одинокий, заброшенный.