Наверху в рассадке гостей подвижки. Лукарь сидит справа от Шенина и о чем-то ему рассказывает. Завидев меня, машет мне рукой. Я не гордый, подойду. Усаживаюсь на свободное место с другой стороны стола, кто-то из местных делает попытку налить, но Шенин прерывает:

— Да Толя не пьёт, он спортсмен.

«Кто? Я не пью?» — мысленно возмутился я.

— Ты смотри, какой молодец, Валерий Ильич, для детского театра достал костюмы, пусть не новые, но у детей и таких не было, — мой босс доволен.

— Потоп летом был, сразу не заметили, и сгнило много чего, — пояснил местный глава — Антонов Виктор… Семенович, вроде? Вру, Сергеевич.

— Что сгорит, то не сгниёт, — говорю я. — А костюмы хорошие, «да надолго ли собаке блин?»

— Поясни, — Шенин в отличие от других уже понял, что у меня есть причины для недовольства.

— При мне от открытого обогревателя загорелась какая-то тряпка. А там дети! Худрук быстро потушила, а если бы не сразу заметили?

— Да что такое ты говоришь? — возмутился Антонов, а Олег Семёнович спросил:

— А зачем там обогреватель нужен? Тепло тут, даже жарко.

— К нашему приезду натопили, а так, говорят, угля мало на местную котельную дают. Зимой вообще холодно.

— Нет такого! — категорично отрицает Антонов.

— Костя, сходи поговори с людьми, — просит Шенин молодого парня с крайкома ВЛКСМ.

Тот начальник отдела, вроде, но я с ним шапочно знаком.

Я иду вместе с Костей, он, похоже, местный и доверия мне не внушает. На вахте спрашиваю сразу у вахтёра, опередив своего спутника:

— А что так жарко у вас? Морозов нет.

— Натопили, вот и жарко, а так мерзнем постоянно, только в дни спектаклей топят, — ворчит дед.

Идём за кулисы и опять попадаем под критику уборщицы.

— Да что ты, черт лысый, повадился ходить тут, пол ещё не обсох!

Костя тоже коротко пострижен, но речь, конечно, обо мне.