– А какая разница, желтые, белые, пурпурные? – не поняла пришедшая в себя Маргарита. – Снимки в газете все равно будут черно-белые.

Фифа смерила ее презрительным взглядом.

– Мы – профессионалы, – сквозь зубы процедила она. – Нам надо, чтобы все было безупречно. Неважно, что там увидят читатели, в данный момент для нас главным является та картинка, что предстает перед нашими глазами. Понятно?

– Нет, – честно призналась Маргарита.

Марк взирал на поднятую Правдолюбкой суматоху с насмешливым любопытством, а я не могла дождаться, пока сеанс съемки и интервью закончатся. Мне очень хотелось домой, забраться в горячую ванну с пеной, закрыть глаза и ни о чем не думать.

– Не забивайте себе голову, госпожа Крейн, – отмахнулась от Маргариты Фифа. – Так, вы пока нам не нужны, постойте где-нибудь в сторонке. А мы займемся женихом и невестой.

Все попытки поставить его в наиболее выгодную для снимка позу Марк решительно пресек. Он просто притянул меня к себе, обнял за талию и поцеловал.

Первоначальная неловкость быстро растворилась в привычном тепле. Я обвила руками шею Марка и ответила на поцелуй. Прервали нас возгласы:

– Чудесно! Замечательно! Еще раз! Только голову чуть сильнее наклоните вправо!

– Достаточно, – возразил Марк, не выпуская, тем не менее, меня из объятий.

Фифа быстро сообразила, что настаивать не стоит. Они с толстячком стали готовить сцену для следующего кадра. Подозвали официантов, велели подвинуть столик поближе к окну, затем отодвинуть подальше от окна, принести новые чашки, еще кофейник, пирожные, вазочки с мороженным, положить на столик свежий номер "Ежедневного вестника", убрать лишний кофейник, унести успевшее растаять мороженное… Вернулся Эмиль со слегка несвежим букетом – видимо, цветочник решил, что отдавать даром качественный товар слишком накладно. Фифа рассмотрела орхидеи, скривив узкие губы, и процедила:

– После съемки сходишь и обменяешь на белые. Они больше подойдут к обоям в моей гостиной.

Суета в кофейне привлекала любопытных прохожих. Они заглядывали в окна, а самые смелые пытались проникнуть внутрь, но журналисты быстро выставляли их за дверь. Хозяин попытался было заикнуться об утерянном доходе, но Правдолюбка вполне резонно заметила, что после выхода статьи посетители будут ломиться в его заведение и выручка вырастет многократно. Она даже намекнула на вознаграждение, но не на того напала – владельца заведения при ее словах поразила внезапная глухота.

Обозленной донельзя Маргарите сунули в руки букет и велели вручить его мне. Вот эту сцену выстраивали долго и со вкусом. Бедолаге Крейн пришлось поворачиваться так и эдак, наклоняться, приседать, а толстячок с камерой все был недоволен. Когда же он наконец-то сделал удовлетворившие его кадры, Маргарита со стоном рухнула на стул.

– Моя спина! Поясница будто вот-вот разломится.

– Освободите стул! – рявкнула Фифа. – Нам надо снять жениха с невестой вдвоем, вы мешаете!

Вконец замороченная Маргарита безропотно подчинилась. К счастью, на сей раз нужные кадры отсняли быстро, и корреспонденты, забыв попрощаться, наконец-то ретировались, оставив после себя в кофейне страшный беспорядок. К тому же за время съемки и короткого интервью они успели выпить не меньше десяти чашек кофе и слопать две тарелки реквизита в виде пирожных. Впрочем, хозяин все равно выглядел довольным – очевидно, решил возместить ущерб за счет будущих посетителей.

– Я, пожалуй, тоже пойду, – произнесла я и поднялась со своего места. – Поговорим дома, дорогой.

Идя к двери, я еще успела заметить краем глаза, как побледнела оставшаяся с Марком наедине Маргарита. И немудрено. То, что мой жених не просто зол, а очень сильно зол на бывшую любовницу, угадывалось без труда.