А игра без козырей выдыхалась…

Да, может быть, Воронину и хотелось принять желаемое за действительное, а, может быть, и нет. Во всяком случае, эту идею следовало обсудить кое с кем. С Дворжецким.

Воронин пошел звонить по телефону.

Дворжецкий был дома.

— Алло, — сказал он. — Дворжецкий. Слушаю вас.

— Воронин, — назвался Вороин и спросил: — Ты из дома в ближайшее время не собираешься уходить?

— Нет.

— Хорошо. Я зайду к тебе поговорить.

— Ладно, заходи.

Затем Воронин позвонил в милицию, дежурному офицеру майору Белову:

— Алексей Андреевич, мне нужно из дома отлучиться на некоторое время. Если что случится, то звоните Дворжецкому, я буду у него.

— Понятно, — сухо сказал Белов. Он все еще держал обиду на Дворжецкого за то, что тот не позволил ему сразиться с убийцей брата и отомстить. И на Воронина Белов тоже был обижен — за то, что тот, отговаривая от дуэли, неосторожно сказал, что Ёсицунэ может победить только хороший фехтовальщик. Получалось, будто Воронин считает Белова плохим фехтовальщиком.

Повесив трубку, Воронин усмехнулся на Белова. Обижен он, видите ли. Ему, можно сказать, жизнь спасли, а он дуется, как мышь на крупу. Ну и черт с ним! На обиженных воду возят…

Личной машины у Воронина не было, поэтому до дома Дворжецкого приходилось добираться общественным транспортом. Маршрут до трамвайной остановки Воронин выбрал таким образом, чтобы пройти мимо дома, в котором жил Егор Трубников. Воронин не поленился, поднялся на пятый этаж, понажимал на кнопку звонка квартиры 22. Никто не открыл дверь — хозяина по-прежнему не было дома. Воронин вздохнул — зря тащился! — спустился, вышел на улицу и продолжил путь к остановке трамвая.

К Дворжецкому Воронин добрался через полчаса после телефонного звонка.

— Привет, — сказал Дворжецкий, открыв Воронину дверь. — Проходи на кухню.

Отчего мы всегда зовем друг друга на кухню? — подумал Воронин, разуваясь. — Наши жены, встречая подруг, приглашают их в комнату, усаживают в кресло или на диван и щебечут под аккомпанемент невыключенного телевизора. Мы же — на кухню, всегда на кухню.

— Чай или кофе? — гостеприимно спросил Дворжецкий.

— Спасибо, но я только что отужинал дома, — вежливо отказался Воронин, присаживаясь на табурет.

— На тот случай, если ты все-таки передумаешь, чайник я поставлю. — Дворжецкий повернулся к плите, зажег газ, поставил на огонь чайник и бросил через плечо, как бы невзначай: — Я сегодня имел беседу с Вершининым, пытался обсудить с ним наши общие дела.