- Понял Толик. А теперь отдыхай, я не буду откладывать, и начну заниматься лодкой прямо сейчас. А пока я работаю, в ответ на твою откровенность, я тебе расскажу, что мы нашли на этом острове. Было тут кое-что, что относится к вашей находке.

Я, с помощью ручной лебёдки вытащил лодку на берег, и откуда только силы взялись. Сняв с лодки аккумулятор и фару, установил освещение места работ. Наверное, всё это адреналин, я не чествовал былой усталости и голода. В процессе работы, я рассказывал Толяну историю сектантов и содержимое дневника. Рассказал о «надкусанном яблоке порока» предположив, что во времена Ивана, смартфон ещё мог работать, так как Иван демонстрировал своим последователям «райское чудо». Рассказал свою версию о попадании гаджета на остров «диверсантов», упомянув про странную отметку на карте «воры». Время от времени, полковник задавал уточняющие вопросы и мне приходилось, напрягая память вспоминать подробности. За разговором работа спорилась. Я разгрузил лодку, и тщательно исследовал места повреждения баллонов. Прикинув свои скудные запасы из ремкомплекта, понял, что скорее всего устранить разрыв получится, но нужно действовать крайне аккуратно, без права на ошибку, ленты и клея должно хватить впритык. Конечно можно на коленке соорудить вулканизатор и попробовать запаять разрыв, но прибегать к такому способу мне не хотелось, можно ещё сильнее повредить материал. Для такого ремонта нужно хорошее освещение. Я с сожалением отложил инструменты в сторону, всё же придётся перенести ремонт на завтра. Но всё же время я провёл не зря, подготовительные работы почти закончены.

Устало присев рядом с Толяном, я взял уже успевшую остыть банку с тушенкой и взглянул на часы, почти час ночи. Небо безоблачное, нет ветра и довольно тепло, если бы не вездесущая мошкара, было бы вообще замечательно.

Я жевал мясо и смотрел на звезды. Как-то не везёт мне с этими поездками –трупы, тайны, агенты спецслужб – не жизнь, а приключенческий роман. Не так я себе представлял спокойную-размеренную жизнь. Тяжело вздохнув я перевел взгляд на полковника. Он или спал, или был без сознания – глаза закрыты, на лбу капли пота, дышит тяжело и глухо стонет. Я поморщился, при своей активности и порывах сделать всё ночью, я забыл вколоть ему очередную дозу обезболивающего. Засунув руку в карман, я вытащил очередной шприц-тюбик и потянулся к полковнику.

- Не надо пока Кирилл – сквозь зубы прохрипел раненный – пока терпимо. Боюсь если уколешь, я засну. Хочу ночью за болотом понаблюдать. У меня температура высокая, чувствую, как силы уходят. Наверное, это моя последняя ночь, не хочу ни чего пропустить.

- Офигеть, одной ногой в могиле, а всё тебя на исследования тянет. Давай вколю. Ты же от боли сознание скоро потеряешь. Я тебя растолкаю если что.

- Хорошо, полтюбика только, не надо полную дозу – согласился Толян.

Я вколол раненому очередную порцию обезболивающего, несмотря на просьбу полковника – весь тюбик. Кто пользовался, тот знает, вколоть строго отмеренное количество почти невозможно. Кроме того, если нажать на тюбик и отпустить, внутрь попадёт воздух, а это уже совсем нехорошо.

Закончив с едой, я устроился поудобнее на груде вещей возле разведчика. Несмотря на инъекцию, Толян не спал, лицо было красное и покрытое потом, его трясло. У него сильный жар. Немного подумав, я сходил за аптечкой и вколол полковнику антибиотик и жаропонижающее, поможет или нет, не знаю, но вреда точно не будет. Возможно я об этом пожалею, но я должен так сделать. Почему пожалею? Всё очень просто. Если оставить полковника, как он просил в обломках, эксперты сразу поймут, что ему вкалывались лекарства, которых в вертолёте просто не могло быть, они не входят в армейские аптечки. Я посмотрел на аэролодку, на ней тоже можно найти кучу улик, те же микрочастицы краски, возможно внутри поврежденных баллонов остались и остатки алюминия, на винтомоторной группе теперь несколько болтов от вертолёта, где-то кусочки изоляции могли остаться, когда я проволоку к раме прикручивал, да и сама проволока. Хоть бери её и тоже сжигай.

Голова гудела как растревоженный улей. Я сидел и напряженно думал над тем, что мне делать. Пока лодка нуждается в ремонте, мои действия понятны и ясны, надо ремонтироваться. А когда закончу? Моя совесть мне приказывает бросить всё и вести полковника срочно в больницу, возможно ещё и есть шанс, ум же говорил о том, что я слишком много наболтал и мои неприятности, если полковник выживет, только начнутся. Неизвестно вообще, останусь ли я жив и на свободе. А если он умрёт? Что тогда делать? Рассказать о вертолёте органам или просто притопить труп в болоте, а после хорошего обыска вертолёт сжечь или просто забыть про него? Так его с воздуха найдут по любому, хоть целый, хоть сожжённый. Недосчитаются в кабине троих человек, что они подумают? Что трое выжили и сами его подожгли перед тем как уйти? Или будут рыскать и искать третьи силы, то есть меня? Голова плохо соображала, я старался просчитать свои действия и последствия при каждом варианте. От раздумий меня отвлёк удивленный шепот полковника.

- Смотри Кирилл! Вот оно!

Я поднял глаза на болото и увидел уже знакомую мне картину вспышек блуждающих огней. Я перевел взгляд на полковника, лицо возбужденное, глаза горят лихорадочным блеском.

- Ну. Теперь ты убедился, что это только выделения болотного газа? Нет там никаких «врат» - устало проговорил я.

- Отвези меня туда! Прямо сейчас! Это не далеко.

- Нет – твердо сказал я – я только отчистил баллон от грязи, до утра высохнет, и я буду его клеить. Пойми, если у тебя ещё и есть шанс выжить, то только в том случае, если я смогу починить лодку и как можно скорее. Постой – я прервал его возможные возражения – Обещаю, когда отремонтирую, через то место мы проедим, но только днём! Ночью я больше рисковать не буду.

- Хорошо, я постараюсь протянуть ещё день. И всё же ты не прав, это не просто болотные огни. Смотри, огни светятся только в одном месте, и горят довольно долго, не похоже на вспышку газа, он должен сгорать мгновенно.

Я присмотрелся к природному явлению, убежденность полковника в своей правоте немного поколебала мою уверенность, но не на много. Ну что же, никто не помешает это проверить утром, поеду посмотрю, тут должно быть меньше двух километров. В конце концов мне тоже любопытно.

Остаток ночи прошёл как в бреду, я спал урывками, отвлекаясь на проверку раненного, который хрипло дыша по спал, то метался в бреду, то пытался мне что-то втолковать, когда ненадолго приходил в себя. Температура немного спала, помогло жаропонижающее, но уже точно ясно, что смерть неизбежна.

Едва забрезжил рассвет, как я усилием воли заставил себя подняться и приступить к ремонту. Сейчас бы отдохнуть, но времени нет. Ещё никогда я не был так аккуратен при ремонте. Тщательно обезжирил бензином порванные края, дождался полного высыхания бензина и нанес тонким слоем клей на все склеиваемые поверхности. Клея хватило впритык. Право на ошибку просто нет. Строго по инструкции подождал необходимое время и склеил поврежденную поверхность, прижал заранее приготовленным грузом. Потом занялся мотором и винтом. На полковника старался не смотреть ему стало ещё хуже, и я боялся, обернувшись очередной раз обнаружить его мертвым. Несколько часов работы, я делал всё тщательно, поломки в пути мне не нужны. Снял винт и молотком выправил вмятину на алюминиевой набивке винта, собрал его и отрегулировал втулку, проверил все крепления. В положенное время, ни минутой раньше, снял груз и накачал поврежденный баллон – латка держалась, проверка водой показала, что утечек нет. Снял временные крепления рамы и установил её на место, в тех местах, где разошёлся сварной шов усилил раму стяжками из проволоки. Всё крепко и надёжно. Запустил движок - работает как часы, вибрация почти пропала.

Полковник молча наблюдал за моими действиями, не пытался торопить и отвлекать разговорами. Он держался из последних сил, и за всё время ни разу не попросил сделать ему укол. Как только я закончил, он впервые за утро подал голос.