Балтийские войска после взятия Риги

Со взятием Риги самым насущным вопросом стал, что же теперь делать германским войскам в Прибалтике. Некоторые добровольцы из балтийских немцев, но также и отдельные немцы из рейха склонялись к тому, чтобы считать главную свою миссию выполненной. Другие, к которым относились и командиры Железной дивизии, полагали нецелесообразным упорное преследование большевиков, так как тем самым при некоторых обстоятельствах был бы устранен противник, для разгрома которого германские войска и оставались в Прибалтике. Однако, по мнению штаба корпуса, исходя из военных соображений, о перемирии не могло быть и речи. Следовало использовать достигнутые успехи и нанести разбитому противнику максимально возможный урон так, чтобы Рига могла оставаться под контролем латвийского правительства без всяких помех. В остальном же по очевидным причинам надо было избегать безграничного продвижения на широких просторах северо-западной России. Верховное командование «Север», по указанию политических инстанций, запретило заходить дальше Риги.

Так что командующий корпусом вынужден был вновь искать выход в компромиссе. 24 мая он распорядился удерживать линию Муша – Бауск – Линтен (восточнее Цодена) – Саласкауль (южнее Гросс-Эккау) – Бальдон – Берземюнде – Гетлингсмоор – оз. Егель. Решение о том, как должен проходить фронт на крайне левом фланге, должен был принять командир этого участка, то есть командующий ландесвером. Оборону на указанных рубежах следовало в любом случае вести активно, постоянно контролируя их предполье до линии Шёнберг – Фридрихштадт – Венден за счет рейдов, чтобы по меньшей мере тревожить противника. Особое значение командование корпуса придавало тому, чтобы как можно скорее были нанесены удары с применением бронепоездов, броневиков и грузовиков на Нойгут, Фридрихштадт, Венден и Вольмар.

В качестве разделительной линии между еще присутствовавшей тогда 1-й гвардейской резервной дивизией и прибывавшей на ее место 2-й пехотной бригадой и бригадой «Курляндия» была установлена продолжающая прежнюю границу линия Лаишев – интендантский склад – через поместье Аутцен – Гросс-Эккау – Рингмундсхоф. В рамках нее бригада «Курляндия» должна была занять границу между Железной дивизией и ландесвером таким образом, чтобы пришлось двинуть на северный берег Двины как можно меньше частей Железной дивизии.

Штаб бригады «Курляндия» был распущен 29 мая, а командир ее принял на себя обязанности губернатора Либавы[205].

Результаты выполненного по приказу рейда были почти везде одни и те же: бывший ранее противник исчез. Вопрос, отказались ли тем самым русские от борьбы за Прибалтику вовсе, оставался, разумеется, открытым. С другой стороны, в связи с запретом Верховного командования «Север» и при проблемах на тыловых коммуникациях овладеть южной Лифляндией вплоть до ее естественной границы – р. Эвст – было невозможно. Поэтому, как и столь часто уже бывало в этой кампании, пришлось остановиться на не особенно устраивающем вынужденном варианте действий.

В частности, отправленные в рейд отряды из 2-й пехотной бригады – из Баденского штурмового батальона и батальона Рикхоффа – вышли к Шёнбергу и Нойгуту. В начале июня вся территория на восток до линии Радзивилишки – Фридрихштадт и к северу от Двины до Огера была свободна от противника. В полосе Железной дивизии две усиленные колонны, отправленные на Фридрихштадт, 31 мая дошли до Бирсгалена и Рингмундсхофа. У последнего пункта части 1-го Курляндского пехотного полка и полка полевой артиллерии выдержали ожесточенный бой с переброшенным с Украины 24-м стрелковым полком. Затем отряд в ходе небольших стычек занял Фридрихштадт. Противник отошел на Якобштадт. 4 июня от перебежчиков узнали, что штаб Латышской Красной армии переехал в Великие Луки (на железной дороге Якобштадт – Москва), а 2-й дивизии красных – в Режицу.

Действия ландесвера

Cогласно заметкам в боевом журнале, в балтийском ландесвере из приказа командования корпуса сделали вывод, что «предоставлена свобода действий по овладению всей Латвией как только это станет возможным». Это, в конце концов, соответствовало и мнению командующего корпуса, ведь он уже сразу после взятия Риги потребовал от майора Флетчера безостановочного преследования разбитого противника. Однако реализовать этот замысел не удалось, ведь «ландесвер в первые дни после взятия Риги был полностью занят тем, чтобы обеспечить удержание занятых позиций, а также проведением настоятельно необходимых работ по зачистке и охране города». Кроме того, следовало урегулировать вопросы администрации и снабжения горожан, а также позаботиться об избавлении от укрывшихся в Риге «красноармейцев»[206] ради безопасности войск и благонамеренного населения. А между тем майор Флетчер 29 мая полагал, чтобы «можно бы перейти к последнему удару по большевикам в Латвии». Он выпустил приказ об образовании трех летучих отрядов, которые «наступали бы на пятки противнику, чтобы смелым рейдом через южную Лифляндию освободить угнетенное население и организовали бы борьбу против большевизма». В качестве цели он обозначил линию оз. Любань – Чудское озеро (примерно в 120 км к северо-востоку от Альт-Шваненбурга). Таким образом, он сознательно выходил за рамки поставленной штабом корпуса задачи, что было бы возможно лишь вследствие своеобразной и двойственной позиции ландесвера, бывшего и частью вооруженных сил Гольца, и структурой, подчинявшейся латышскому правительству, что в свою очередь было вызвано обусловленной политическими соображениями сдержанностью штаба корпуса. Не было достигнуто взаимопонимания и с Железной дивизией.

Поначалу казалось, что все идет хорошо. Три отряда – на юге части бригады Баллода, в центре части ландесвера и русского отряда Ливена под командованием ротмистра фон Йена[207], а на севере отряд Медема и части ландесвера под командованием капитана фон Медема[208] – к 3 июня вышли к Аллашу, Рамоцкам и Кляйн-Роопу, так и не встретив серьезного сопротивления. Русские безостановочно отступали на восток за линию Кройцбург – оз. Любань – Чудское оз., оставив свои позиции также и на эстонском фронте на полпути между Венденом и Валком.

Ознакомившись с эстонскими сводками, в главном штабе ландесвера 30 мая узнали, что «эстонские части объединились с латышскими войсками, верными правительству Ульманиса»[209]. Это сообщение имело тем большее значение, так как касалось сомнительного эпизода с эскадроном из бригады Баллода. Несмотря на это, поначалу о боевых действиях против эстонцев никто и не думал.

Германия после передачи ей условий мира

Между тем за счет передачи условий мира Антантой[210] положение в Германии обострилось до крайности. Следовало учитывать возможность возобновления боевых действий и начало боев с частями Халлера[211]. Представлялось необходимым стянуть все доступные силы на угрожаемые участки фронта. Поэтому в конце мая была произведена переброска 1-й гвардейской резервной дивизии в Западную Пруссию. За нею в начале июня последовали другие наиболее боеспособные части – отряд пулеметчиков-снайперов Рёдера, батальон Эйленбурга (из Либавы). Следовало считаться и с тем, что Антанта в этой изменившейся ситуации будет энергично настаивать на выводе войск из Прибалтики, к тому же и в Англии возобладало мнение, что борьба против большевиков, особенно с помощью немцев, нежелательна[212]. Ведь с исчезновением большевиков, в конце концов, и вовсе не осталось бы врага, в изгнании которого из Прибалтики Антанта была бы заинтересована. Военные успехи немцев в борьбе против Советской России, а уж тем более против ее сторонников в Прибалтике для Антанты могли быть только нежелательными. Антанта имела рычаги для того, чтобы сделать любые победы немцев невозможными. Следовало ожидать, что она ими воспользуется. Вариант – упредить ее в этом и после устранения прямой угрозы со стороны большевиков добровольно оставить Прибалтику – также нельзя попросту сбрасывать со счетов.

В соответствии с этим Верховное Главнокомандование рассматривало проект постепенного вывода войск со всех территорий за пределами рейха, план, которому воспротивилась в своей ноте Комиссии по перемирию от 25 мая Антанта. В ней она требовала продлить пребывание германских войск на их позициях в Литве и Латвии до тех пор, пока военные организации этих стран не получат должного развития. Действительно конструктивный вариант решения вопроса о Прибалтике для германского правительства, находившегося под прессом событий вокруг заключения мира, да еще и после замены бывшего министра иностранных дел графа Брокдорфа на депутата от социал-демократов Мюллера[213], на повестке дня не стоял.

С другой стороны, Верховное командование «Север» запретило продвижение германских частей за Ригу[214], а штаб корпуса приказал ландесверу не выходить за линию Егельской позиции, а позднее этот приказ был изменен в описанном выше смысле.

Результатом этих противоречивых устремлений было то, что ландесвер поначалу оказался предоставлен в южной Лифляндии самому себе. Ему смогли передать только те части, которые к тому обязывались, как, например, Баденский штурмовой батальон, или же те, что этого пожелали, предварительно официально уволившись, как это сделал отряд Петерсдорфа. Явившиеся в Риге около 3 тысяч добровольцев были скорее обузой, нежели подкреплением, так как они были в той или иной степени необученными.