— Если будете так нести, как ваш начальник, то не дождаться мне вас.
— Может, заблудились в темноте? — сказал Петр.
— Ладно, идите, только с условием: одна нога там — другая здесь. Иначе командиру полка доложу.
Я заверил командира роты, что не подведем.
— Дуйте, — накинул он на себя плащ-палатку, считая разговор законченным.
Мы торопились. Надо было успеть, пока не рассеялся туман, принести исправный пулемет и поставить его на место.
В расположении Кравчука не нашли. Он ушел с наступлением темноты к нам на помощь, прихватив с собою для роты ручной пулемет. Петр взвалил на себя станок, а я станину, и мы снова отправились в роту по уже известному нам пути. Передачу пулемета завершили длинной очередью, за что командир роты обвинил нас в мальчишестве.
Возвращались, когда уже рассвело. По дороге гадали, куда мог деться Кравчук. Рассчитывали все же где-нибудь встретить его.
Я доложил командиру полка о выполнении приказания.
— Молодцы! — услышали мы его похвалу.
То была для нас высшая награда. Мы готовы были выполнить любой его приказ.
Кравчук так и не вернулся. Спустя время до нас доходили разговоры, что его кто-то видел на рассвете. И будто бы он пытался отогнать в тыл корову, которая, несмотря ни на что, паслась на огородах сожженной деревни. Но фактически никто ничего не знал.
Мы с Петром переживали по-своему исчезновение Кравчука и не теряли надежды на то, что он вернется. Слишком мы привыкли к нему, и нам он уже казался близким человеком.
Недели через три пришел новый начальник мастерской. Нас оставалось всего четверо. При последней чистке тылов в стрелковую роту перевели дядю Васю. Но через неделю его тяжело ранило, и след его потерялся.
11
Уже больше месяца я находился в стрелковой роте, которая занимала оборону вдоль крутого склона над речкой с мутной, коричневой водой. Наши траншеи извивались среди густых зарослей малинника, кое-где спускались к самой воде. По траншеям можно было пройти всю оборону, не выходя на поверхность и не показываясь ни на секунду немцам. На участке в это время установилось затишье, но с той и с другой стороны усиленно охотились снайперы. От них нас защищали не только глубокие траншеи, но и хорошая естественная маскировка. Мне приходилось ежедневно бывать то в одном, то в другом конце растянутой обороны. Числился я прикомандированным к роте для поддержания в исправности вооружения. С этой задачей не так уж трудно было справиться. За месяц я изучил назубок каждую винтовку и пулемет, каждый диск к ручному пулемету. Потом выяснилось, что командир роты старший лейтенант Юрченко преследовал и другую цель, когда просил прикомандировать меня к роте. Он вменил мне в обязанности еще и проводить занятия с прибывающим пополнением по изучению оружия, особенно автоматического. Мне нравился коренастый, добродушный старший лейтенант. Я даже досадовал немного, что в нем мало военного, слишком он покладист и сговорчив.
Первые занятия с новичками из пополнения, которые раньше не служили в армии, командир роты открыл сам. Он достал из полевой сумки потертую газету и сказал:
— Вот послушайте, что говорится в приказе наркома обороны и почему мы это дело затеваем: «Рядовым бойцам — изучить винтовку в совершенстве, стать мастерами своего оружия, бить врага без промаха, как бьют его наши славные снайперы, истребляя немецких оккупантов!»
Командира слушали со вниманием. Он сложил газету, засунул ее в полевую сумку и продолжал:
— Нарком в первомайском приказе обязывает изучить винтовку. Не часто такое бывает! — Старший лейтенант поднял многозначительно вверх палец. — Приказ наркома, товарищи бойцы, надо выполнять. Он, — указал на меня командир роты, — будет с вами проводить занятия. Слушайте его внимательно и запоминайте.