— Она сделала это, потому что она самка?
— Не знаю.
Рилл на мгновение призадумался.
— Разве самки плохие? — спросил он.
Крол остановился, приподняв Рилла, чтобы заглянуть ему в глаза, светлые глаза цвета восходящего солнца, точь-в-точь как у Сурака.
— Да, Рилл. Самки очень опасны, и если ты когда-нибудь снова их встретишь, ты должен бежать в другую сторону и немедленно найти меня. Единственное, что они хотят, это причинить тебе боль. Ты меня понял? — Он не мог рисковать тем, что, если Рилл когда-нибудь пересечется с Миррой, он тоже попытается с ней поиграть.
Рилл заскулил и протянул руки, чтобы его обняли, а не держали на расстоянии вытянутой руки. Крол приподнял голову мальчика за подбородок, придерживая другой рукой. Он не хотел его пугать, но все, что он сказал, было правдой. Он должен был знать, кто такие Королевы.
— Я единственный, кому ты можешь доверять, — добавил он.
Всю дорогу до дома Рилл молчал, в то время как Крол не терял бдительности, всматриваясь в лес в поисках какого-нибудь движения или приближающихся звуков.
Добравшись до пещеры, в которой они с Риллом жили, он огляделся, но там не было ничего, что стоило бы прихватить с собой. Ничего такого, что нельзя было бы заменить. Поэтому он просто сделал все возможное, чтобы скрыть их присутствие там перед уходом. Он собирался спуститься с горы, куда его народ боялся соваться из-за рассказов о племенах долины. Он замер, гадая, не была ли Королева, которую они встретили, одной из них, если он уже достиг подножия горы. Он не хотел и мысли такой допускать — судя по жаре, скоро начнутся дожди. Долину затопит. Ему нужно было держаться подальше от кромки воды, чтобы избежать встречи с животными, взбирающимися на гору ради спасения. Если народ долины начнут подъем в горы, ему придется вернуться туда, где его может обнаружить племя Мирры или такое же, как у неё.
Но им нужно было укрыться до того, как начнутся дожди, они не могли оставаться там, где были сейчас.
Рилл уже заснул. Крол зашагал дальше.
Глава 3
Наоми хромала по лесу, возвращаясь к своему лагерю, почти наверняка вывихнув лодыжку. Она потеряла свою бутылку с водой, но едва обратила на это внимание. Её потрясло то существо, как собаку игрушка. Она все еще чувствовала его руки, которые сдавливали её словно в тисках, его массивную грудь за своей спиной, долгое падение на землю, когда он ее отпустил. Ей повезло, что она осталась жива.
Она сглупила, забрав его сына. Если бы она подобрала медвежонка и убежала с ним, то для неё бы все закончилось гораздо хуже. Но теперь она знала, что вышло из леса, и у неё голова шла кругом, пытаясь это осознать. В лучшем случае он был Бигфутом. В худшем… Она ещё не придумала.
Она знала, как наложить повязку, правда у нее не было бинтов, но она что-нибудь придумает. Ей просто нужно было вернуться в лагерь. Она была рада, что еда находилась в пределах досягаемости, она знала, где найти воду. Она соорудила костыль из упавшей ветки, несмотря на то, что ее руки все еще дрожали. Этим утром она была так уверена в себе, что думала о своем выживании с какой-то небрежностью. Теперь она была ранена после столкновения с тем, что не должно было существовать. Она провела много времени в походах, путешествуя по США, но никогда не видела Бигфута. Так где же она, черт подери?
Она добралась до своего лагеря и села на камень, сняв обувь. Перед своим уходом она загасила костер до тлеющих углей и накрыла его, поэтому начала разжигать его снова. Она не нуждалась в нем для обогрева или приготовления пищи, но она определенно нуждалась в источнике света после захода солнца. Со светом она чувствовала себя в большей безопасности, нежели в полной темноте, в укрытии или без него. После случившегося, она хотела, чтобы между ней и миром что-то было.
Она обмотала лодыжку носками и ремнем, а затем забралась в свой шалаш. Ей не хотелось признаваться в этом самой себе, но все выглядело не так радужно, как в то утро, когда ее самой большой проблемой была скука. Как она могла целую неделю бродить по лесу, выбирая разные направления, и не наткнуться на хотя бы одного Бигфута? Она больше не чувствовала себя в безопасности. Он знал, что она рядом, и мог найти её, чтобы устранить угрозу ради своего детеныша на своих собственных условиях.
Лодыжка пульсировала, ступня распухла. Наоми пожалела, что у нее нет обезболивающих. Она передвинула камень, чтобы держать ногу приподнятой во сне, и легла спать. Она не надеялась, что заснет посреди дня, внутри неё все бурлило и кипело, но ей ничего другого не оставалось, если она хотела, чтобы ее лодыжка зажила. Завтра она соберет вещи и найдёт другое место для лагеря, правда это будет нелегко с ее вывихом. Она хотела дать ноге как можно больше времени, чтобы предотвратить ухудшение ситуации.
Ее костер составлял ей компанию, когда солнце, наконец, медленно зашло за горизонт. Тогда все, о чем она могла думать, были глаза среди деревьев, наблюдающие за ней и ожидающие, когда она заснет. Она подтянула колени к груди, отодвинув ноги подальше от входа в свое маленькое убежище. Она не могла забыть того, что увидела, как испугалась и что почувствовала, когда к ней прикоснулась эта тварь. Она не сомневалась, что ему было все равно, больно ей или нет. Он убил бы её, если бы считал, что она стоит таких затрат энергии.