Я помню, как мы недолго ехали на машине, а потом медленно поднимались по лестнице. Затем проигрывались послания, записанные на автоответчике. Я оказался на кушетке и оставался там не знаю сколько времени. Может быть, полчаса, а может — пять часов. Кто-то тихо напевал на заднем плане, пол скрипел под чьими-то ногами. Я услышал, как открыли дверку холодильника, затем повернули кран.

Я раскрыл глаза и увидел квартиру Эллен в тусклом освещении. Сама девушка сидела напротив меня на полу, босиком, скрестив ноги по-турецки. На ней была спортивная куртка с надписью «Йельский университет» и серые спортивные штаны. Она читала журнал.

На часах была почти полночь.

Голове стало значительно лучше. На кофейном столике меня ждал стакан воды. Я сделал глоток, и Эллен подняла голову.

— Как себя чувствуешь?

— Отлично, — ответил я.

— Арт звонил, — она закрыла журнал. — Он рассказал мне про Дэна.

Адреналин молнией пронзил меня и обжег стенки желудка.

— Это странно, — сказала она и убрала прядь волос со лба. — Дэнни был таким домоседом. Если не считать каникул, я не думаю, что он покидал дом больше, чем на день или два. Как считаешь, где он может находиться?

— Не представляю, — сказал я.

— Именно так обычно отвечают те, кому на самом деле что-то известно, — она приподняла брови. — Знаешь, что я думаю… Полагаю, Хауи мог сказать что-то оскорбительное. У них с Дэном в прошлом были разногласия.

Несколько минут мы просидели в молчании. Я слушал, как тикают часы у нее в кухне, считал удары.

— Эрик, — произнесла она с болезненным выражением лица, которые обычно сопровождает разговоры на особенно неприятные темы. — Думаю, нам следует обсудить тот вечер. — Эллен отложила журнал в сторону, сцепила руки за спиной и оперлась на них. — Наверное, я неправильно себя вела. Я хочу извиниться.

Если бы у меня оставались силы, то я бросился бы прочь, как раньше. Вместо этого я скрестил руки на груди и уставился в пол, сказав:

— Я тоже вел себя глупо.

— О, прекрати. Ты уже признался в своих самых сокровенных желаниях, — она улыбнулась. — Теперь нет оснований сдерживаться.

«Почему бы и нет, черт побери?»

— Я люблю тебя, — сказал я и посмотрел ей прямо в глаза.

Эллен уже открыла рот, чтобы засмеяться или, возможно, сказать что-то остроумное, но мой взгляд остановил ее. Я так устал лгать! Хотелось во всем признаться — в том, что фантазирую о ней почти каждую ночь, что одновременно желаю смерти Арту и чувствую себя из-за этого страшно виноватым, что хочу только один вечер физических удовольствии, чтобы сохранить его в памяти и призывать, когда требуется… Будет достаточно воспоминаний о ее прикосновении, сладко шепчущих в моем сознании. Даже если впечатления перейдут в иллюзии (а такое часто случается со старыми воспоминаниями), я предпочту эту иллюзию тысяче реальных женщин.

— Я сомневаюсь, знаешь ли ты, что такое любовь, — сказала она добрым голосом.