Возможно, она существует… в том или ином смысле.

Узнав Ли получше, он начал действительно в это верить.

Танатос мечтал, что сразу после того, как диро Эласто умрёт и война кончится, они с Ли встретятся. Он прокручивал в голове эту фантазию раз за разом, когда было жизненно необходимо отрешиться от реальности, скрыться в скорлупе, перетерпеть боль, физическую или моральную, которую выращенное в пробирке оружие не имеет права испытывать — но всё равно может испытывать, что бы там по этому поводу ни думали техники и кураторы. Но всё оказалось совсем, совсем не так…

— Мы могли бы встретиться, — заметила она. — Не здесь, но знаешь… В реале. Не то чтобы мне не нравилось в вирте, но пойми меня правильно: мы знакомы уже несколько лет, и ты… если честно… я пойму, если ты этого не чувствуешь, но ты стал для меня… кем-то важным. Мы могли бы выбрать для встречи нейтральную территорию…

— Извини, — сказал он с сожалением, — пока что я занят.

“Занят”... Разве это не хорошее слово для этой ситуации? Танатос не знал, уместно ли так выражаться живому оружию, каждый шаг которого в реальной жизни довольно тщательно контролируется со всех сторон… Уместно ли слово “занят” для творения, которое планирует восстание против своего творца.

Но да, он определённо был занят. Особенно сейчас, когда его флагман бросили зачищать гвадское направление.

— Понимаю, — она как-то нервно улыбнулась, — сейчас такое время, все заняты. Ты ведь тоже из Гвады, как и я? Или из ЗС?.. Впрочем нет, не отвечай. Мы договорились, что до личной встречи не будем о реале. Но эта дурацкая война… До тебя уже докатилась?

“Я был для неё создан”, — подумал он.

Но так и не придумал достойного ответа, который можно было бы озвучить.

Ли поняла его молчание по-своему.

— Ладно! Ладно. Я помню правила, о-боже-смерти. Но ты же в безопасности, верно?

— Насколько это возможно, — сказал он чистую правду. — А что насчёт тебя?

— О, я в порядке, — улыбнулась она блекло. — Я — да… Просто тяжёлые времена. Я надеялась встретиться с тобой лично, до того, как… как всё станет ещё сложнее.

— Ты в Гваде? — он догадывался, откуда она может быть родом.

— Эй! Ты же сам установил правило “ничего личного”! Нарушаем?

Установил, всё так.

Он не отказался бы узнать больше про Ли, но тогда пришлось бы откровенничать и самому. Танатосу же отчаянно не хотелось придумывать себе несуществующую жизнь. Ему хотелось — пусть это и было очень глупо — чтобы она знала про него правду. Ту самую, которую он просто не мог озвучить по целому ряду причин.

Общаясь с Ли, он очень часто и на собственной шкуре познавал часто используемую в человеческой культуре концепцию замкнутого круга.