– Иногда. – Айфи опускает голову и ждет нагоняя.
Дэрен смотрит по сторонам и глубоко вдыхает:
– Тут так тихо. А запах тебе не мешает?
– Запах? – Айфи вспоминает, что отрегулировала Акцент так, чтобы он подавлял обоняние. Этому она научилась, когда Акцент встроили ей во внутреннее ухо. Теперь она не чувствует запахов. По крайней мере, когда не хочет.
Дэрен смеется.
– Почти все дети целыми днями пялятся в экран и не замечают мир вокруг. Или слушают свою дурацкую джага-джага-музыку и ничего больше не слышат. А ты, Айфиома Диалло, – он смеется и кладет свою металлическую руку ей на плечо, – ты предпочитаешь не вдыхать запахи мира. – Он качает головой и усмехается еще сильнее. – Должен признаться, это производит впечатление.
– В городе я перегружена информацией, – объясняет Айфи, ковыряя землю носком туфли.
– Конечно. – Дэрен подходит к ней, кладет руку на затылок и притягивает к себе. У него под кожей столько металла, но он все равно теплый. Айфи кажется, что ничего мягче его шелковой одежды никогда не прикасалось к ее щеке. – Не хочешь ли посмотреть запуск шаттла?
У нее расширяются глаза. Сердце колотится.
– Запуск шаттла? – Она выскальзывает из объятий и смотрит ему в глаза. – Правда? – Она хочет спросить, чем заслужила такое удовольствие, и пытается вспомнить, получала ли недавно высокие оценки или похвалу на занятиях в лаборатории. Ничего не вспоминается. Просто подарок-сюрприз. Что ж, не каждый вопрос требует ответа.
– Да, Кадан. Но нужно поспешить. Ради нас откладывать вылет никто не будет.
Дальний отголосок пения доносится из города. Он приглушен, но мелодия, похожая на плач, слышна ясно. Дэрен протягивает Айфи один из свертков. Это молитвенный коврик.
– На дорогу, – говорит он, улыбаясь.
Они расстилают на траве коврики и, когда муэдзин призывает к молитве, совершают намаз, который каждый правоверный мусульманин должен совершать пять раз в день. Закончив, сворачивают коврики, и Айфи протягивает свой Дэрену.
Гладкий, обтекаемый, как капля, автомобиль-маглев ждет их у подножия холма. Айфи прыжками мчится к нему, и ее платье весело развевается на ветру.
Глава 15
Гигантские металлические крылья и кабины, руки, ноги, куски панели управления плывут в воздухе, волоча за собой провода, которые искрятся и горят. На вражеский лагерь дождем сыплются обломки. Пилоты внутри мехов мертвы. Либо задыхаются и кашляют кровью, не в силах даже испустить предсмертный стон. К тому времени, как обломки падают на землю, ни мужчин, ни женщин, что переключали передачи, нажимали кнопки на панели управления и пытались бороться с Онайи, Демоном Биафры, уже нет в живых.
Двигатели Онайи выбрасывают пламя, она разгоняется над линией деревьев, граничащих с нигерийским лагерем, и резко приземляется, пробуксовав между вражескими мехами. Парализованные страхом пилоты не открывают стрельбу. Взмахивая глефой, она разрезает первого пополам, молниеносно поворачивается и наносит удар по второму, двигаясь быстрее, чем можно представить. Остальные пилоты приходят в себя и начинают стрелять, но Онайи с коротким хлопком малых двигателей взмывает вверх, и бело-зеленые поражают огнем друг друга. Онайи приземляется в тот миг, когда они взрываются, и врезается в еще одну группу мехов. Некоторые отступают в воздух и пускают в ход пушки. Онайи прыжком бросается влево, вправо, снова влево, щитом блокируя огонь тяжелых орудий, затем резко взлетает навстречу одному из мехов с пушкой.
Она видит, что противники в полете выстраиваются в боевой порядок в форме бриллианта. Огонь. Она поднимает щит как раз вовремя, затем сгибает руку в локте, чтобы достать новое оружие. Производит несколько залпов, которые отбрасывают ее назад. Строй в небе распадается. Один из мехов несется на нее, врезаясь прямо в щит, но она с силой отшвыривает его на землю. Двигатели включаются по одному, чтобы прекратить вращение. Она устремляется вниз к другому меху и клинком глефы вспарывает его кабину.
В небе все затихает. Противники отступают.