— Командир подразделения Красной Армии — Чур. А вы, судя по всему, Василий Августович Комаровский?
Дед, окинув меня изучающим взглядом подтвердил:
— Вы не ошиблись. — после чего решил уточнить — Красная Армия, сиречь армия России? Или это название какого-то уездного формирования?
Улыбнувшись, ответил:
— Никак нет. Не уездное. Мы являемся боевым подразделением Российской Советской Социалистической Республики. Той самой, которая от Малороссии до Дальнего Востока[4].
Комаровский задумчиво пожевал губами, пробурчав:
— И вот приспичило же этим идиотам, во время войны разгонять одну армию, чтобы после набирать другую…
А потом, уставившись на громаду бронепоезда одобрительно хмыкнул и продолжил:
— Хм… видя этот новенький немецкий БП и вас возле него, я кажется догадываюсь зачем меня выдернули из постели. В связи с этим, господа, возникает вопрос — куда именно вы хотите перегнать сей бронепоезд? Надеюсь, в ваших военных головах не возникло желания кататься на нем у немцев в тылу? Сразу скажу — это глупость. И продлиться она, максимум пару дней. А может и лишь до завтра.
Понизив голос, я ответил:
— Что вы, какой тыл? Нам его надо перегнать в Таганрог. Там сейчас находится основной центр сопротивления оккупантам на юге России.
Старик, привычным движением вспушил бороду и машинально одёрнув китель, замолчал секунд на тридцать. При этом, что-то соображая, шевелил губами и загибал пальцы. Мы, так же застыв, молча смотрели на него. В конце концов он наконец очнулся:
— Ну что же, господа. В принципе ничего невыполнимого нет. Но придется ехать не на прямую, а после Дмитриевки уйти на северную ветку. Просто, следующая за Дмитриевкой станция — Обилово. Довольно крупный узел, почти как у нас. И начальник там, полнейший негодяй. Настолько, что может и немцев кликнуть. Кстати, вы со здешним начальником еще дел не имели? А то смотрю — вон он стоит, весь поблекший… О! И Игорь вместе с ним. Но вы, господа, зря Игоря Ильича в ту гнусную компанию определили. Вполне достойный молодой человек. Кстати, он мне нужен будет. Нам с ним необходимо будет кое-какие вопросы обсудить.
Тучнов, которого уже сняли с забега, действительно стоял под конвоем в конце перрона. И вид имел довольно бледный. Ну да. После произошедших перипетий, хорошо еще что штаны сухие оставил. А теперь, небось гадает, чем же для него все закончится. Надо, кстати, сказать, чтобы пара человек, этого типа до утра из-под контроля не выпускала. А то фиг его знает — рванет еще на лошади к соседней станции, немчуру предупреждать. Дав распоряжение относительно начальника, я так же сказал привести к нам его зама.
Пока ждали, искоса глянул на Трофимова. Вот интересно — когда к нам здешний чин обратился «господа», Гриня сразу взвился. А когда дед нас так называл, повел себя, будто ничего не происходит. Даже не морщился. И меня не может не радовать тот факт, что отмороженный революционный матрос, в нужных ситуациях, умеет держать себя в руках.
А дело тем временем двигалось и к часу ночи, все было готово к выезду. Собраны и проинструктированы люди. Комиссар сказал речь. Похлопали друг друга по плечам. Магомед, рвавшийся прокатится на бронированном поезде, был остановлен фразой про контроль распределения командирской «долы». Приводимые до этого аргументы на него не действовали. Зато этот, сработал безотказно.
Правда, неожиданностью стало то, что Комаровский возжелал ехать с нами. Оказывается он уже успел смотаться домой, собрал в саквояж необходимые вещи, предупредил соседей и был на старте. Мы ему пытались объяснить, что у нас есть документы и что на станциях нас направят куда нужно. Поэтому его помощь, вроде как уже и не нужна. Но, старик был непреклонен. Заявив, что на железной дороге он всех знает и что все его знают, поэтому лишним присутствие точно не будет.
Тем более что его жена, как уехала месяц назад к сестре, проживающей в Ростове так там и застряла. Поэтому надо собственноручно возвращать заблудшую супругу домой. А подвернувшийся в виде нас удобный случай, упускать было бы глупо. На наши слова об опасности, Августович лишь хмыкнул, сказав, что пока он с нами, российские сотрудники железной дороги окажут нам всяческую поддержку, даже вопреки указаниям немцев. А если начальники побояться помогать, то это всегда сделают простые работники. Что будет ничуть не хуже, так как именно от рабочих «на земле» все и зависит.
И вот, в час десять, лязгнув сцепками, бронепоезд двинулся на восток. Через сорок километров будет Дмитриевка. Там заправимся водой, после чего рванем уже без особых остановок. Их будем делать лишь для того, чтобы показать документы и предупредить о литере. Да… надо было видеть глаза Трофимова, когда под руководством Комаровского, я печатал дополнения к трофейным бумагам, аргументирующих наше движение вне графика. Точнее говоря, те, что на русском печатал я, а вот для немецких документов, понадобилась помощь Берга. Источником печатей и штампов при этом, служила захваченная документация.
Вот Гриня и стал глаза таращить, когда я затребовал сырые яйца, кастрюлю с водой и примус. Просто, человек до этого не подозревал, что яйцо можно не только сожрать, или весело биться им на Пасху. Открыв рот, он наблюдал как я лихо, меняя яйца, перевожу штампы и печати с оригиналов на нашу «липу». А когда все было закончено придирчиво осмотрел результат и вынес вердикт: