— Но офицерский ночной подъем, надо как-то компенсировать. Уважение так сказать проявить. Поэтому, бери конверт, бумагу и пиши письмо.
Тот поднял брови:
— Какое письмо? Кому?
— Обер-лейтенанту Таргену. Вон стоит машинка, поэтому напечатай, что в связи со служебной необходимостью, бронепоезд не может сделать остановку в Обилово. Все возникшие вопросы он нам может задать нам в Новогарьевке. И еще — там, среди бумаг есть образцы подписи Фольге. Потренируйся, чтобы твоя подпись была похожей. Поставь печать бронепоезда. В ящике я видел сигнальную ленту. Надо закрепить ее к конверту и выбросить на ходу, на перроне.
После чего, подняв глаза к потолку вагона, сделал «от локтя», прорычав:
— Хрена лысого мне хоть кто-то задумку сломает!
Трофимов, на этот рык среагировал уважительным «Ого!», а Берг, по-моему, хотел перекреститься, но быстренько передумав, уселся за печатную машинку.
Само письмо барон наваял без задержек, а вот подпись у него все никак не получалась. Со словами — «даже фармазона из тебя толкового не выйдет» пришлось взяться за дело самому и минут через пятнадцать проб, клякс и помарок, мы имели на руках чистенький официальный документ.
А еще через полчаса, состав начал сбавлять скорость перед станцией. Благо телефонная связь как между вагонами, так между вагонами и паровозами работала на отлично. Поэтому я приказал не лететь на всех парах, а идти на этом участке где-то десять-пятнадцать километров в час. Просто опасался, что вдруг зафинделю наш пакет в лоб ожидающему лейтенанту и он оскорбиться. А так — культурно сброшу под ноги ну и плюс из-за небольшой скорости, послание потоком воздуха не сдует.
Когда уже подъезжали, я открыл дверь броневагона и в тусклом свете станционных фонарей принялся высматривать нашего лейтенанта. Даже если он нам какой-то приказ должен передать, то вряд ли станет сидеть в здании вокзала. Наверняка выйдет на перрон. И сомневаюсь я, что там будут толпы встречающих. Хотя, людей несмотря на глубокую ночь, хватало. Судя по вспыхивающим красноватым огонькам, несколько человек курили на лавочке. Разглядел заходящего в здание вокзала железнодорожника в форменной тужурке. Часовые опять-таки…
Ну и на самом перроне, возле путей, увидел парочку. Стоящий впереди офицер и чуть сзади, солдат с чемоданом и саквояжем. Вероятно, денщик. Офицер, при виде приближающегося состава, затянулся сигаретой и щелчком отправив ее на рельсы, заложил руки за спину, разглядывая бронепоезд. А я внезапно решил поменять наш план. Ну в самом деле, не будет же у курьера чемодан приказов? Значит, это просто попутчик. Причем, чего-то да значащий в военной иерархии немцев, так как не каждый может возжелать иметь попуткой целый БеПо. Ну а я если ошибся, то просто всучу письмо офицерику и запрыгнув обратно, уеду. Максимум что будет в этом случае так это то, что командира бронепоезда, в кайзеровской офицерской среде посчитают хамом и скотиной. Но реальному Фольге, сейчас уже совершенно все равно, кем его назовут. Поэтому скомандовав Трофимову:
— Передай — самый самый малый вдоль перрона.
Дождался, когда еле двигающийся поезд поравняется с платформой спрыгнул и обгоняя вагон, рванул к офицеру. Еще подбегая, крикнул:
— Обер-лейтенант Тарген?
Тот кивнул, а я, подхватывая его под локоть, потащил в сторону приближающейся открытой двери, причитая:
— Быстрее! Быстрее! Время!
Лейтенант при этом даже не брыкался, только порывался что-то спросить на ходу. Солдат, видя такое дело, подхватив чемоданы шустро рванул следом.
Первым в дверь заскочил офицер. Потом солдат сунул в проем барахло и при этом сам, почему-то остался на перроне. Я аж притормозил, спрашивая:
— А ты? Ты денщик?
Тот мотнул головой: