— В одной из наших необычных поездок, — начала Анджела, — мы с Эм — Эм посетили Соломоновы острова — муж является членом какого — то комитета ветеранов, ведь там происходили жуткие сражения с японцами во время Второй мировой. Речь сейчас не об этом. Там нам рассказали, что на одном из самых отдаленных островов до сих пор проживает племя коренных меланезийцев с черной кожей, меланезийскими чертами лица, рыжими или светлыми волосами и бледно — зелеными глазами. Их кровь никогда не смешивалась с европейской — настоящий феномен.
— Что ж, зато негроидные корни проявились в моем сыне, Алексисе, — непринужденно заметила Давина. — Хотите на него взглянуть?
— С удовольствием, — искренне ответила Анджела.
— О, пожалуйста! — воскликнула Бетти Ховард.
— Уда, сходи за Алексисом.
У Делии мурашки побежали по коже, хотя умом она понимала, что момент настал и что на Джима Хантера ребенка делают похожими только зеленые глаза.
Милли сникла — естественная реакция для женщины, только что потерявшей ребенка. Конечно, Давина этого не знала, но если бы и знала, разве бы остановилась? Скорее, нет.
— Если бы я была мусульманской женой, меня бы убили, — охотно рассказывала Давина присоединившимся к ней женщинам. — Типичный исламский взгляд на генетику совершенно устарел, там я была бы несправедливо обвинена в рождении «недопустимого» младенца. На моей родине, особенно в ее южных частях, живет очень много мусульман. Но мне повезло. Я — в Америке, и судьба одарила меня образованным мужем, который понимает капризы генетики и ее рецидивы. На самом деле в нашем сыне видны черты Макса, хотя я утешаю себя, что нос — мой.
В этот миг вернулась Уда, неся подросшую версию красивого младенца, прежде уже виденного Делией. Он сидел на руках своей тети и смотрел по сторонам, восхищенный открывавшимися в этом маленьком путешествии видами.
Делия повернула голову к Милли, которая уставилась на ребенка с явным удивлением. У нее было ласковое и спокойное выражение лица. Вопреки всему; ведь вид этого малыша, на которого так должен был быть похож ее собственный, просто обязан был ее потрясти. Удивительная женщина, ничем не выдала своих чувств.
Давина благоразумно не стала никому давать ребенка. Окинув всех внимательным взглядом, Делия пришла к выводу, что большинство женщин сочли Джима Хантера возможным отцом малыша, но все же приняли к сведению объяснения Давины и тот факт, что, кроме цвета глаз, Алексис ничем на Хантера не походил. А Милли…
— Ты в состоянии сама добраться до дома, дорогая? — спросила ее Делия.
— Я в порядке. — Милли улыбнулась. Ее глаза оставались совершенно спокойными.
Делия не поехала домой сразу. Она завернула на Ист — Серкл, чтобы пообщаться с Кармайном и Дездемоной.
— Если когда и проводился апрельский прием дураков, то это сегодня, — с чувством сказала она. — Правда, я не выяснила, кого намеревались сделать Апрельским Дураком, но на первый взгляд — Памелу Дивейн. Неприятная женщина! Сама вечеринка имела успех. Приехали светские львицы, ели приготовленные Удой блюда, словно никогда и не слышали о тетродотоксине, и весело проводили время.
Дездемону встревожило представление Алексиса гостям.
— А Милли? — с тревогой спросила она.
— Его показали после громкого обсуждения вывертов наследственности и темнокожих предков Давины. Она рассказывала и про зеленые глаза. Анджела сделала ход, поведав историю о каком — то племени с Соломоновых островов, — на тот миг она еще не могла знать об Алексисе, поэтому готова поклясться, жена Эм — Эм — ведьма. Если быть честной, ребенок ничем не похож на сегодняшнего Джима Хантера, да и на гориллу Хантера тоже. Только цвет глаз. Он сейчас вдвое старше с тех пор, как я увидела малыша в первый раз, и черты его лица все ближе к европейским. Он действительно похож на Макса.
— Как бы я хотела, чтобы этого рекламного тура не было! — воскликнула Дездемона. — Джим не хочет никуда ехать, особенно сейчас, когда Милли придется остаться и сделать небольшую операцию.
— Когда это стало известно? На приеме она ничего мне не сказала, — нахмурившись, заметила Делия.