– Я – прежняя. Не веришь?

Кирсанова принялась гримасничать, потом закрыла лицо руками и расплакалась.

– Я его убила, – всхлипывала она. Женя молчала, прижав руки к груди, не зная, как ее утешить. – Выстрелила прямо в сердце! Куда и он мне.

– Только в отличие от Влада, этого, слава богу, криворукого создания, ты осталась жить. Радуйся, дура! Скоро все изменится. Еще немного, и ты вернешь обратно свою жизнь, которую они у тебя украли.

Москва встретила их шумом теплого дождя и открытым радушием. Женя с удовольствием вдыхала пыльный воздух, восхищаясь запахом родины.

– Где я только не была, каким воздухом не дышала, но поверь, ничто не сравнится с тем, как пахнет Москва! Вонючая, грязная, любимая Москва! Кирсаныч, как я рада вернуться домой! Если бы не растяжение, я еще месяца три болталась бы по спортивным комплексам и отелям. Устала. Хочу домой, к сварливой тете Фире. Хочу спать в своей кровати, пить кофе из своих чашек, хочу домашней еды. О, это счастье, что мы вернулись!

Всю дорогу она пела дифирамбы любимому городу и только у дома умолкла, вспомнив вершины гор, спортивную базу в Рамзау, маленький уютный номер, в котором она провела последние несколько недель, и сказала:

– Нет, я уже скучаю по лыжам и своей винтовке. Гадкий Луков! Если бы не он, я сейчас была бы на тренировке. Зачем он появился в моей жизни?

– Чтобы ты наконец поняла, какой на самом деле мужчина тебе нужен, – ответила подруга, легонько похлопав ее ладонью по колену. – Зациклилась ты на нем, великолепном и недоступном. Никого вокруг больше не видишь.

– Так часто бывает, – сказала Женя, разглядывая улицу через окно машины, которую прислал за ними в аэропорт Виноградов. – Во всяком случае, со мной. Я всегда выбираю мужчин, до которых невозможно дотянуться. Чем сложнее их заполучить, тем интереснее игра.

– Чувства – это не игра.

– А что же еще, дорогая? Ко всему нужно относиться с легкостью. Жизнь призрачна, эфемерна, ни на миг нельзя забывать об этом. Сейчас ты есть, через час тебя уже может не быть. Только что мы вернулись домой, а могли остаться в Австрии. По крайней мере, одна из нас.

– С кем ты сейчас разговариваешь?

Женя громко засмеялась.

– Похоже, что с собой, – она пошевелила занемевшей от неудобной позы ногой.

Водитель помог им донести до квартиры многочисленные чемоданы, отказался от предложенных денег, сказав, что Виноградов платит ему достаточно, и протянул Жене конверт.

– Мог бы позвонить, – сказала она, но щеки ее запылали от радости.

– Ты не желаешь с ним разговаривать. Вот он и вынужден обращаться к тебе в письменной форме.

– Мне хватает твоих сообщений о нем, – она пробежалась взглядом по нескольким строкам на бумаге. – Ужинать приглашает.

Женя позвонила в дверь, поленившись достать из сумочки ключи. Спустя минуту им открыли. На пороге стояла женщина лет семидесяти, хотя точно сказать, сколько ей лет на самом деле, было бы очень сложно. Как и все представители монголоидной расы, тетя Фира – так звали эту даму – выглядела одинаково как в свои тридцать, так и в нынешнем, уже далеко не молодом возрасте. Гадкая старушенция, с вечно недовольным лицом и в неизменном длинном платье темно-синего цвета, была самым старшим членом семьи Субботиных. Домоправитель, сторож, кухарка, местный психолог, воспитатель – далеко не полный список обязанностей, которые исполняла госпожа Фира Айдаровна. Сейчас, открывая дверь, она выступала в роли дворецкого, что ей весьма не понравилось.