Перекусив, и несколько минут погуляв с Чарли, я решила выехать на работу пораньше. Убеждая себя в том, что не хочу попасть в утреннюю пробку, но при этом, обманывая себя в том, что на самом деле мне просто не хотелось разговаривать с Вовой.

Открывая гараж, я подумала, как я вообще могла доверить ему свою «крошку»? Понадеялась, что он отправиться на поиски работы или жилья, а на самом деле он искал себе бабу.

Обойдя вокруг машины, я застыла на месте. Длинная белая полоса тянулась по боку кузова, словно кто-то прошёлся длинным гвоздём.

– Нет, – захныкала я, прикасаясь к полосе глубиной в полсантиметра, словно убеждаясь, что она настоящая, а не нарисованная, – Нет, нет, нет.

После нескольких минут жесточайших раздумий о казни над Вовой, я всё-таки пришла к мудрому выводу, что разборка может подождать. Сейчас самое главное приехать на работу. Единственный минус такого решения – это то, что вечером я уже возможно не буду такой рассерженной, но есть и плюс, я смогу обдумать свои претензии в полной мере, а не бросаться красноречивыми речами в пустую.

Хоть настроение и было брошено псу под хвост, я всё же решила, что царапина – это не конец света. Машина в целости. Вон даже мелочь из бардачка не пропала, так что всё нормально. И уже в городе я думала о другом.

По распоряжению Сергея, я должна была взять интервью у одной молодой рок-группы под пессимистическим названием «Хондра». Хотя ребята оказались довольно весёлыми и позитивными. Перед встречей в одном из самых больших торговых центров в городе, я успела завести свою раненую машину в автосервис. Добросовестные работники пообещали залатать царапину до вечера. Меня эта новость весьма порадовала. Значит, не придётся возвращаться домой на такси или ещё чего хуже на автобусе и драпать от остановки ещё полчаса.

Состав группы «Хондра» был неординарным. Солист – молодой парень по имени Паша или, как к нему обращаются друзья, Клык. Остальные участники: барабанщик Денис – Ден, две гитаристки и клавишница. Аня, родная сестра Клыка – первая гитара, самая младшая из присутствующих, ей всего шестнадцать, Лера – вторая гитара и Даша, друзья называют её просто – Синтезатор. Если бы я была их продюсером, то Дашу поставила бы в солисты. У неё и голос мелодичней и внешность гармоничней, но это была бы совсем другая группа и, как говориться, моё мнение никто не спрашивал.

Управилась с интервью я куда раньше, чем планировала, но этого и стоило ожидать. Пришлось вернуться в офис и выпить две большие кружки кофе. До пяти часов, а именно во столько должна быть готова моя машина, оставалось, по меньшей мере, два часа, которые я посвятила наискучнейшему блужданию в интернете. А когда приехала в автосервис, оказалось, что машина ещё не готова. Пришлось ещё три часа просидеть в придорожной забегаловке. Так что у меня было время обдумать, как и что я конкретно буду говорить Вове. Во-первых, предъявлю чек за ремонт. Во-вторых, заставлю его отправить ковёр в химчистку. В-третьих, попрошу больше не приводить незнакомых людей в мой дом. И пусть после этого он считает меня стервой, мне абсолютно плевать.

Домой я вернулась в девятом часу вечера, с полной решимостью высказать всё прямо в глаза этому невоспитанному чурбану, но Вовы в доме не оказалось. И никакой записки он не оставил. Поначалу меня это расстроило, но потом даже обрадовало. В который раз ловлю себя на мысли, что без его присутствия жизнь намного приятнее и счастливее. Для меня в любом случае.

Хоть я и подкрепилась в придорожном кафе гамбургером, но желудок всё ещё хотел нормальной домашней пищи. Зайдя на кухню и включив свет, я вначале подумала, будто нахожусь не на своей кухне. Это место мне незнакомо. Вся плита была заляпана в чём-то жирном, в раковине грудой до самого крана навалена грязная посуда. Среди тарелок свисала кожура от банана. Весь стол был усыпан крошками от хлеба. Булка всё ещё стояла на столе без пакетика и, я почти в этом уверена, уже начавшая черстветь. Рядом лежал использованный грязный нож, им кажется, размазывали сливочное масло. Весь этот ужасный натюрморт украшали разбитые скорлупки от яиц. Скатерть была напрочь испорчена. Прямо на ней резали, не используя разделочную доску.

– Свиньи! – чуть ли не расплакалась я. Отправив чёрствый хлеб, скорлупки и порезанную скатерть в мусорное ведро, я села на стул и только тогда горько расплакалась. Почему он это делает? Неужели всё это специально?

Для того чтобы отправить грязную посуду в посудомойку у меня не хватило сил, поэтому в полном упадке я отправилась наверх и уволилась спать.

В три часа ночи в мой сон ворвался чей-то надрывный стон. Я резко села и первое что что пришло в голову, что в дом пробрался кто-то посторонний, но это снова оказался Вова с женщиной.