Глава 5
Ночная беседа трёх шутников в храме Цзюйяна
Почувствовав их взгляд, Се Лянь чуть улыбнулся и обернулся со словами:
– Впервые видите про́клятую кангу[9] вживую?
Название говорит само за себя: проклятие, принявшее форму оков. Когда провинившегося изгоняют из небесного царства, гнев богов обращается меткой на его теле, запечатывая духовные силы. Приговорённый к такому наказанию вынужден носить это клеймо до скончания веков – в напоминание о своём позоре и в назидание остальным.
У Се Ляня, посмешища всех трёх миров, дважды изгнанного с Небес за проступки, само собой, проклятая канга была. Духи войны не могли этого не знать. Однако слышать о чём-то и увидеть своими глазами – совершенно разные вещи, и Се Ляню были понятны их чувства. Канга для того и была создана, чтобы вызывать неловкость и внушать страх.
Под предлогом поиска одежды Се Лянь собирался выскользнуть наружу и немного пройтись, но Фу Яо возвёл глаза к потолку и проворчал:
– Если будешь разгуливать по улице в таком виде, тебя примут за какого-нибудь развратника.
В конце концов Нань Фэн отыскал в глубине храма забытую кем-то монашескую рясу и отдал её принцу, чтобы тот мог одеться. Теперь приличия были соблюдены, но все трое по-прежнему чувствовали себя неловко. Тогда Се Лянь достал свиток, полученный от Линвэнь, и спросил:
– Не хотите ещё раз ознакомиться?
Нань Фэн поднял глаза, чтобы взглянуть на него, и ответил:
– Я уже просмотрел. А вот ему не помешало бы прочитать как следует.
– С какой стати? – возмутился Фу Яо. – Эти записи просто пересказывают досужие сплетни, толку от них никакого. Пустая трата времени.
Се Лянь невольно посочувствовал младшим служащим из дворца Линвэнь, которые трудились над этими документами до полного изнеможения. Поняв, что сегодня вечером уже никто ничего читать не будет, он убрал свиток и потёр переносицу.
И снова до него донеслись слова Фу Яо:
– Возвращаясь к нашему разговору: храм Наньяна… Хочешь знать, почему так много женщин его посещает?
За исключением Се Ляня, который провёл сотни лет за сбором мусора в мире смертных, все остальные небожители были в курсе этой истории. Совершенного владыку Наньяна, чьё первое имя Фэн Синь, некогда звали совершенным владыкой Цзюйяном. Имя это означало «равный солнцу», но позже он возненавидел его до глубины души. Действительно, судьба обошлась с ним ужасно несправедливо.
Много лет назад один правитель пожелал воздвигнуть даосский монастырь. Он отнёсся к этому делу со всем тщанием и самолично оформил каждую табличку. И надо же такому случиться, что, когда дело дошло до написания «Цзюйян», он неверно изобразил один иероглиф, превратив «равный солнцу» в «большой член»![10]
Чиновники, ответственные за строительство, чуть с ума не сошли. Откуда им было знать, правитель намеренно исказил слово таким образом или нечаянно напутал в написании? Если намеренно, то где чёткий указ о переименовании? А если нечаянно, то как вообще можно было допустить столь элементарную ошибку? Не могли же они прямо сказать: «Ваше величество, вы, кажется, неправы», – кто знает, вдруг государь решит, что над его промашкой насмехаются. Или углядит упрёк в своём невежестве? Или подумает, что усомнились в его намерениях? Ведь эта надпись выведена рукой самого правителя. Что с ней делать, если не использовать по назначению?