– Помогите! Помогите во имя всех богов! – еле слышно воззвали по-кантонски где-то неподалеку.

Горнт тут же рванулся на крик, считая, что узнал голос Четырехпалого, Данросс припустил следом. Посреди груды развалин они увидели пожилого китайца, перемазанного грязью и припорошенного пылью. Он сидел посреди изуродованных строительных конструкций, на вид целый и невредимый, и недоуменно озирался по сторонам. Когда Горнт с Данроссом подошли ближе, он сощурился в свете фонарей, и его лицо исказилось в гримасе.

Они тут же узнали его, а он – их. Это был Улыбчивый Цзин, банкир.

– Что случилось, Досточтимые Господа? – осведомился он на кантонском. Дикция у него была просто жуткая, потому что зубы сильно выдавались вперед.

Горнт вкратце рассказал, в чем дело, и банкир ахнул.

– Не может быть, клянусь всеми богами! Я действительно жив? Правда жив?

– Да. На котором ты был этаже, Улыбчивый Цзин?

– На двенадцатом, сидел у себя в гостиной и смотрел телевизор. – Улыбчивый Цзин стал вспоминать, и губы разошлись в гримасе. – Я смотрел на Сладкоречивую Малышку, Венеру Пань, и тут… вдруг раздался страшный грохот со стороны Кондуит-роуд. После этого ничего не помню, ну ничегошеньки, только что пришел в себя здесь, всего несколько минут назад.

– Кто был вместе с тобой в квартире?

– Моя ама. Первая Жена уехала играть в мацзян! – Коротышка-старик осторожно встал, потрогал руки, ноги и захихикал: – Айийя, тайбань и второй тайбань, клянусь всеми богами, это же просто, ети его, чудо! Ясное дело, боги благоволят ко мне. Я верну свой банк, снова разбогатею и стану распорядителем в Скаковом клубе! Айийя! Какой джосс! – Он снова ощупал свои конечности, а потом стал выбираться туда, где было безопасно.

– Если эти развалины – часть двенадцатого этажа, то восьмой должен быть вон там, – указал фонариком Данросс.

Горнт кивнул с напряженным лицом.

– Коль скоро старый ублюдок выжил, то, может, и Бартлетт уцелел.

– Может быть. Пойдем посмотрим.