— М-да… Полагают, что у мистера Кранби случился сердечный приступ. А мистер Случайс смертельно побледнел, положил письмо обратно в конверт и, насколько я понял, отдал строжайший приказ, запретив открывать эту посылку, пока он жив. Он сказал, что открывший этот сундучок будет уволен без рекомендаций.

— Страшная угроза, — саркастически бросил Ньют.

— Дело было в 1928 году. Во всяком случае, их письма по-прежнему лежат в сундучке.

Ньют открыл картонную коробку.

Внутри оказался окованный железом сундучок. Простой сундучок без всяких запоров.

— Давайте же, поднимайте крышку, — взволнованно сказал мистер Баддикомб. — Должен признаться, мне не терпится узнать, что там. Мы в конторе даже заключили пари…

— Я сообщу вам, что там, — великодушно сказал Ньют. — Вот только приготовлю нам по чашечке кофе, и вы сами сможете открыть коробку.

— Я? Но будет ли это законно?

— Не понимаю, что тут незаконного.

Ньют присмотрелся к висевшим над плитой кастрюлям. Одна из них была достаточно вместительной для того, что он задумал.

— Ну давайте же, — сказал он. — Поработайте за двоих. Я не возражаю. Вы же… вы же имеете какие-то права как представитель адвокатской фирмы.

Мистер Баддикомб снял пальто.

— Ну ладно, — сказал он, потирая руки, — раз уж вы так просите… надеюсь, мне будет что рассказать внукам.

Ньют снял кастрюлю и мягко положил руку на дверную ручку.

— Я надеюсь, — сказал он.

— Так, открываем.

Ньют услышал тихий скрип.

— Ну что там? — спросил он.

— Здесь два вскрытых письма и… о, третье… адресованное…

Ньют услышал, как хрустнула восковая печать и что-то звякнуло об стол. Чуть погодя послышался сдавленный вздох, грохот упавшего стула, и топот бегущих ног, а потом хлопнула входная дверь и взревел мотор машины, уносящейся прочь на предельной скорости.