Из-за ограничений, введенных в связи с пандемией, Джейни читает по ладони с соблюдением социальной дистанции и не может взять меня за руку. Я показываю ей ладонь на расстоянии полутора метров, и она прищуривается, чтобы разглядеть все как следует. Когда она достает колоду Таро, я должен указывать на карты, не касаясь их. Но даже ковидные ограничения не могут остановить экстрасенсов.

В Джейни чувствуется старая школа. Она носит фиолетовый жакет из жатого бархата и вся увешана украшениями: проход службы безопасности в аэропорту в такой амуниции превратился бы в настоящий кошмар. У нее большие и красивые голубые глаза, а седые волосы торчат в озорном беспорядке. Желтоватые ногти контрастируют с массивными кольцами с аквамарином, надетыми на каждый второй палец.

Я подмечаю свою реакцию на все детали первого в моей карьере сеанса хиромантии с соблюдением социальной дистанции. Сначала я успокаиваюсь под воздействием мягкого и убаюкивающего голоса Джейни. Потом прихожу поочередно в состояния волнения, задумчивости, радостного ожидания и осознанности. В течение всего сеанса я очень собран и сконцентрирован на текущем моменте.

А еще я обращаю внимание на то, чего я не почувствовал в ходе сеанса, и это отсутствие, пожалуй, еще более значимо. Я не чувствовал себя одиноким. Я был не один.

Джейни рассказала, что мужчины – а чаще всего приходят именно они – всегда заявляют в начале сеанса, прежде чем она приступает к работе:

– Я скептик. Я не верю во все это.

Но к концу сеанса их настрой полностью меняется.

– Они встают, оплачивают сеанс и говорят: «Вообще-то это было здорово», – рассказывает она с улыбкой.

Я улыбаюсь в ответ. Мне нравится Джейни. Она рассказывает, что проходила обучение на танатопсихолога – главным образом ради постоянных клиентов, которые продолжают приходить, несмотря на ее возражения.

Самая-самая последняя медиум, к которой мы записались на день дедлайна, сообщила и мне, и Хелен, что настроиться на нас ей мешает «блокировка», и отказалась взять деньги после целой серии промахов, за которые она многословно извинялась. Достойный пример этичного отношения к профессии.

Теперь я точно пообщался с бóльшим количеством экстрасенсов, чем Тарен. Неожиданный поворот.

– Простите, мы знакомы? – шутит сестра.

Я понял, что напрасно отмахивался от ее мира экстрасенсов. Я больше интересовался своим скептицизмом, чем ее любопытством. Но выяснилось, что любопытство может иметь разную направленность, и ее любопытство ни в коей мере не было менее состоятельным, чем мое. Оно просто было направлено на другие вещи.

– Ну так что, – спросила Джейни, когда я рассказал ей, что пишу книгу об экстрасенсах. – Каковы ваши выводы?

– Не знаю, – ответил я. – Эту главу я еще не написал. Я пока не принял решение.

И здесь, в самом конце моего путешествия, меня посетила еще одна идея.

Я решил обучиться гаданию на картах Таро.

Во мне проснулся дух соревнования: если не можешь победить противника, встань на его сторону.

К тому же я понял, что мне не обязательно верить в мистическую силу карт Таро: достаточно, чтобы верил клиент. Если я изучу значения карт, то смогу объяснять их человеку, которому гадаю. Я нашел свою нишу: гадатель-скептик. Вы верите, я гадаю. И говорю, что может означать расклад.

В каком-то смысле я решил повторить путь скептика Ричарда Сондерса, который научился гнуть ложки.